Колонка новосибирской путешественницы Евгении Марковой о двух тысячах километров по Монголии, гостеприимстве в юртах и барханах, меняющих свой цвет на закате.
Мы едем со скоростью 30 километров в час и уже приловчились внезапно хвататься за сиденья или друг друга в момент невесомости, втягивая голову, пока машина считает неожиданные кочки. В большей части Монголии дорог нет. Зато есть направления, указывающие, в какую сторону ехать, люди, у которых можно спросить, и километры на счётчике автомобиля.
— Куда нам сейчас ехать?
— До горизонта, а там повернёте налево.
Скажу честно: оказаться в настоящей пустыне, такой, чтобы высокие и янтарные барханы достигали горизонта, для меня было одной из главных целей поездки.
Миссия доехать до них с самого начала была больше похожа на приключение, начиная с того, что наш водитель Серек не был в тех местах и не знал нужного направления, и заканчивая тем, что для передвижения по стране по ряду причин мы выбрали микроавтобус Istana, а не вездеходный УАЗ.
19 место в мире по площади занимает Монголия — более 1,5 млн км2
Полдня мы ехали посреди ничего. Вместо дороги — еле различимый след от когда-то проезжавших здесь машин, далеко не всегда верный. Только навигатор без привязки к конкретной точке и указания руками от местных: «Туда 40 километров, а там поворот». Постепенно побеждает песок, и мы встреваем среди начавшихся песочных полей за 70 километров до заветной цели «пески где-то там». Прихваченные с собой водителем деревянные брусья помогают, но мы решаем вернуться назад и попробовать заехать на пески совсем с другой стороны, объехав их полностью за десятки километров. Это огромный крюк.
Мы ехали через Монгол-Элс — один из самых больших районов пустыни в Монголии. По площади дюн он даже больше, чем участок Гоби, так излюбленный приключенческими коммерческими турами. В древности эти места были дном реки.
По пути выручили мужчину с маленьким сыном, у которых сломалась машина. Они ехали на праздник Надаам в деревню Дервелжин и везли своих подготовленных коней на скачки.
Мы забрали их в семь вечера и, как оказалось, были первой машиной, проехавшей мимо них с самого утра.
Пока отец демонстрировал медали скакунов, мальчик прыгнул к нам в машину. С помощью троса довезли их до первого населённого пункта, где они пересели в другую машину и поехали обратно, чтобы забрать оставленных в степи коней. Пока ехали, мальчик каждый раз тыкал пальцем в окно, показывая на диких коней. Очень их любит.
Приехали в деревню Дервелжин затемно и решили остановиться на берегу реки, чтобы утром узнать, как пройти к пескам. Выехали на окраину деревни, и дорога резко ушла вниз: поселение стоит на краю утёса, бывшего раньше берегом широкой реки. Даже в темноте видно, что река очень приличной ширины, а прямо за ней — пески. Кажется, это очередное непреодолимое препятствие, если, конечно, здесь нет моста — хотя зачем местным жителям мост в пески, где нет ничего, когда они и рады, что река огородила их дома от нашествия песчаных бурь. Смешанные чувства: досада, страх.
— Как пройти к пескам: может, мост есть?
Жители деревни смотрели на нас удивлёнными глазами:
— Да просто берёте и переходите через реку. И всё.
Мы услышали это ещё три раза и вернулись на свой берег озадаченными: неужели река настолько мелкая? Решили запустить дрон, чтобы сверху найти путь по мелким местам. Как вдруг на противоположном берегу появился дикий верблюд и начал переходить реку. Медленно и статно, высоко и важно поднимая ноги, а река ему... по колено.
Перешли реку. Плавные изгибы барханов гипнотизировали взгляд: скользишь по одному гребню, и вот ты уже на другом, на следующем — и так до самого горизонта, плавно перетекая с дюны на дюну, для которых здесь нет никаких границ. Вместе с закатом пески успокаиваются и меняют цвет с янтарного на нежно-платиновый.
Полуденный жар мы пережидали на Надааме — это большой праздник середины лета, традиционно проводящийся в рамках турнира «Трёх мужских состязаний»: скачки, стрельба из лука и борьба. Современность, правда, разрешила стрелять женщинам и добавила ещё игру в кости. Праздник проходит в чистом поле, в стороне от деревни. Огороженная трибуна, машины, люди, кони, юрты, бузы — всё смешалось!
Посмотрели на финал скачек. Почему-то мы ожидали увидеть взрослых всадников, а на лошадях оказались дети. И это тоже неспроста: возраст участников — восемь-десять лет, так как более тяжёлых наездников лошади не смогут провезти на скорость с десяток километров.
Со скоростью ветра и невероятным азартом мальчишки несутся по степи, с разъярёнными лицами, боевыми кличами и естественной ловкостью 80 уровня.
Практически рождённые в седле! Радостными криками толпа приветствовала победителей.
Люди здесь живут в юртах, несколько раз в год кочуя со своими стадами между зимними и летними стоянками, места которых определены для каждой семьи. Что интересно, в западной части страны живут исключительно казахи. Оба этих народа — казахи и монголы — определяют себя очень решительно: разные юрты, разные традиции, разное гостеприимство. В основном даже семьи создают, не смешиваясь.
Молодые женятся по любви, но что интересно: если уж так случилось, то казахам можно вступить в брак с монголами, а тем в таком же случае — нет.
Для нас — это всё путано, непонятно, но незыблемо.
В монгольской юрте на стол гостям ставят только чай — с молоком, маслом и солью — и немного угощений: разные виды курта (сушёный сыр или творог), каймак (что-то вроде густой сметаны), баурсаки (кусочки теста, обжаренные в кипящем масле) и специальное блюдо из органов барашка.
В казахских же юртах столы ломятся от количества всевозможных современных сладостей (тут мы поняли, почему привезённые нами конфеты специально для детей не произвели на них большого впечатления), тех же баурсаков и чая.
А когда вы уже наелись, приносят основное блюдо с бараниной. Нельзя отказаться и обидеть хозяев!
Для традиционных блюд казахи широко используют баранину, говядину и конину, реже — верблюжатину
Мы даже попали на казахскую свадьбу в Монголии. Что это? Это когда более 500 человек съезжаются на джипах, уазиках, конях в одинокую юрту, почти затерянную в горах, и устраивают грандиозный праздник с боями, плясками и финальными скачками. Чтоб вы понимали размах: победитель этих скачек получает мотоцикл, за второе место дарят 500 тысяч тугриков (около 20 тысяч рублей), а за третье — 200 тысяч. Хорошо быть гостем-молодцом на свадьбе! По восточной традиции, о которой я впервые узнала в Узбекистане, невеста всю свадьбу должна простоять с грустным и кротким лицом, смотря в пол.
А ребята думали: «Что-то здесь не то с ней». Всё то!
80 % нашего путешествия мы ехали посреди ничего. Один раз увидели на дороге мальчика в модной кепке, который неспешно шёл, ведя баскетбольный мяч. У него даже рюкзака с собой не было. Откуда он взялся здесь и долго ли так идёт? Мы подвезли его километров на 20, где он вышел точно так же посреди ничего. Оказывается, он шёл домой от родственников, у которых гостил, а юрты его семьи находятся в паре километров от дороги. Здесь это нормально, безопасно — отправить ребёнка по дороге, потому что ему обязательно кто-нибудь поможет, как нам объяснил водитель.
Перед отъездом из «дикой Монголии» я ушла от лагеря, чтобы в одиночестве разведать дорогу к манящей своим спокойствием косе с вековыми лиственницами, вдающейся глубоко в озеро Хотон-нуур. Ребята предупреждали о том, что если подойду к юртам, то не смогу избежать приглашения на чай, которое здесь затягивается надолго, а времени у меня немного.
Я перескакивала с одной зелёной кочки на другую, как вдруг заметила причудливо изогнувшееся одиноко стоящее дерево. Решила его сфотографировать: раскладывая штатив, услышала звуки непонятного мне языка. Подняла глаза и увидела местного мальчика лет 12, прибежавшего сюда из далеко стоящих юрт, увидев «гостей». Что ж, язык жестов понимают все.
Сначала он решительно отказался встать перед камерой, но когда я начала фотографироваться с деревом сама, то он последовал моему примеру и на приглашающий жест в один прыжок оказался рядом. Потом мы вместе посмотрели снимки, и он восклицал, увидев красочные закаты на моём фотоаппарате, улыбался верблюдам в пустыне и знал, как посмотреть видео.
Мы попрощались: я пошла обратно в сторону лагеря.
И вдруг заметила вдалеке силуэт своего «друга», который бежал в моём направлении с огромным белым мешком, попутно собирая сухой кизяк для дома. Просто ли он бежал по своим делам или за мной — непонятно. Уже на подходе к лагерю он догнал меня и внезапно схватил за локоть, снова что-то произнёс на своём языке и буквально впихнул мне в руки бутылку с молоком (как оказалось, с молоком яка), а потом в мгновение убежал обратно, оставив меня в растерянности.
Весь этот манёвр — добежать до дома и обратно, догнать меня — стоил мальчику около трёх километров пробежки. Стали бы вы просто так среди своих дел и обязанностей, среди своей размеренной и обычной жизни делать подобное для случайно залётного человека?
Подпишитесь на нас в Telegram
