Безнадёга: психолог рассказала, почему новосибирцы сводят счёты с жизнью

Не проходит и недели, чтобы в Новосибирске не обновилась статистика по суицидам – люди сводят счёты с жизнью от безнадёги, несчастной любви или под действием алкоголя. При этом большинство трагедий можно было бы предотвратить, окажись рядом чуткий человек. Психолог Наталья Фромм в интервью Сиб.фм рассказала, почему мужчины сводят счёты с жизнью чаще женщин и как распознать готовящегося к уходу человека.

Сразу два человека погибли в Новосибирске в минувшие выходные. В Первомайском районе скончалась женщина — её тело обнаружили у дома № 22 по улице Твардовского. В Калининском районе под окнами нашли мёртвым жителя одной из местных высоток. По словам знакомой погибшего, в последнее время сибиряк жаловался на затянувшуюся чёрную полосу — он расстался с девушкой, потерял работу. «Как-то он даже обронил в разговоре: "Я не доживу до 35 лет"», — вспомнила подруга покойного.

До сих пор на слуху история, случившаяся в Бердске в середине августа: молодой человек пытался отговорить находившуюся на балконе женщину от страшного шага, но избежать трагедии не удалось. Мужчина получил травмы, стараясь спасти сибирячку, в результате погибли оба.

В июле молодая девушка найдена на асфальте у дома в Первомайском районе. Аналогичные случаи были и в мае, и в январе.

Как рассказала Сиб.фм практикующий психолог и преподаватель НГУ, а в прошлом эксперт регионального Следкома Наталья Фромм, большинство трагедий, связанных с суицидами, можно было бы предотвратить. Главное — вовремя обращать внимание на тревожные сигналы и не отмахиваться от жалоб близких на проблемы.

Опасность «коконов» и «генеральных уборок»

Какие это сигналы? Они понятны любому человеку или только специалисту?

Обычно люди, которые готовятся свести счёты с жизнью по-настоящему, не афишируют это намерение. Они начинают как бы «капсулироваться»: уходят в «кокон» внутренних переживаний, на внешние попытки проникнуть в их внутренний мир могут проявлять повышенную раздражительность и даже грубость, которых, например, ранее за ними не замечалось.

Также можно насторожиться, если человек начинает «приводить в порядок» свои дела, начиная от крупных – упорядочивает юридические отношения с различными учреждениями, заканчивая как бы «мелкими»: наводит генеральный порядок дома, в документах, компьютере. Или начинает улаживать отношения — вдруг решает помириться с теми, с кем давно был в ссоре.

Ну и к проскальзывающим рассуждениям о бессмысленности и бренности человеческой жизни тоже всегда нужно относиться внимательно. Нельзя отмахиваться, когда кто-то жалуется, что жить стало невмоготу. Нужно либо попытаться помочь самостоятельно, либо обратиться за помощью к специалистам.

Очень часто родственники и друзья погибших говорят, что ничего не предвещало. Человек просто вышел на балкон и не зашёл.

Такие ситуации чаще всего могут быть обусловлены именно аффективной составляющей. То есть человек не планомерного готовится к последнему шагу и тщательно взвешивает все «за» и «против». А действует под влиянием сиюминутного острого порыва, когда уже не в силах терпеть натиск внутренних эмоциональных бурь.

Не выдерживают высоких требований

Считается, что эмоциональным бурям, как вы сказали, больше подвержены женщины. В то же время на самоубийства чаще решаются всё же мужчины. Почему так?

Причин на самом деле много. К примеру, повышенные социальные требования к статусу мужчин в обществе. Он — добытчик, кормилец и вообще бесстрашный герой. Плюс представители сильного пола гораздо тяжелее, чем женщины, воспринимают ситуации, связанные с понижением самооценки.

Сказываются, конечно, и общие взаимоотношения мужчин с социумом: они легче разрывают отношения, меньше возлагают на себя ответственность за тех, кто от них зависит (дети, жёны, родители, иные близкие люди). Если женщину от суицидального поведения остановит наличие маленьких детей, престарелых родителей, то мужчина решает, что близкие вполне смогут сами позаботиться о себе.

Наталья, а можно выделить наиболее суицидальный возраст?

Риски есть в любом возрасте. Подростково-юношеский период — от 16 до 22 лет — опасен так называемой шаткостью с точки зрения понимания себя. Молодые люди часто задают вопросы «Кто я такой(ая)?», «Что мне делать дальше?», «Как мне быть с другими?». И не всегда находят правильные ответы.

Люди предпенсионного и постпенсионного возрастов — 50-65 лет — тоже в группе риска. Для многих выход на пенсию оборачивается стрессовыми переживаниями по поводу «социальной ненужности», «выброса на социальную обочину жизни». Они боятся потерять себя как члена общества.

Ну и так называемый «средний возраст». В 35-45 лет люди начинают оценивать себя как социально состоявшегося или не состоявшегося человека. Причём самооценка в этот период вновь становится достаточно болезненной и любое мало-мальское понижение социального статуса ведёт к выраженному неприятию себя, страху за утраченную репутацию.

Голодные страхи

На ваш взгляд, пандемия коронавируса, самоизоляция, экономические проблемы сказываются на психическом состоянии?

Однозначно. Сформированная избыточная паника из-за коронавируса в стране, в частности, и в мире, в целом, накладывает гнетущий отпечаток на психологическое состояние людей.

На поверхности лежат экономические причины проявления суицидов. Мы видим многочисленные увольнения, сокращения, добровольно-принудительные отправления в отпуск «за свой счёт» на неопределённый период времени. Из этой же серии — разорения бизнесов, банкротства, провалы в кредитные ямы, обязательства перед персоналом и государством. Всё это вызвало у огромного количества людей возникновение базового и одного из самых сильных страхов — выживания.

Кого-то он стимулирует запускать мыслительные резервы и находить ранее непривычные способы выхода из ситуации. Но на подавляющее большинство людей этот страх действует парализующе. Человек, как и в состоянии аффекта, акцентируется только на одной-единственной мысли: «Я не могу». И мысль эта настолько болезненна для сознания, что люди решаются на последний шаг.

Но дело не только в экономических проблемах.

Скелеты в шкафу

А что ещё?

Во время пандемии и самоизоляции люди, возможно, впервые за долгое время массово столкнулись с вопросами экзистенциального характера – то есть с вопросами, касающимися смысла жизни и их бытия.

Давно известно, что именно одиночная изоляция в камере вызывает массу психических нарушений, в том числе и суицидальной направленности. Человек – существо социальное, а лишение его привычного для него внешнего заставляет обратиться к самому себе. И вот тут-то всплывают внутренние психологические «скелеты в шкафу», от которых отвлекалось внимание, когда человек имел возможность дрейфовать в мире социальных отношений. Причём именно дрейфовать: не включаться в глубокие осмысления контактов, встреч, общаться на лёгкие, преимущественно развлекательные или просто эмоционально яркие темы, что как раз помогает отвлечься от внутреннего мира.

Но как только люди вынужденно оказались изолированы в небольшом физическом пространстве – в своих жилищах, — наедине с людьми, с которыми простых поверхностных отношений не получится, а с которыми надо выстраивать глубокие близкие отношения – со своими родными, — вот тут-то и началось погружение в экзистенцию: «Как я живу?, «С кем я живу?», «Для чего я живу?», «Хочу ли я жить так, как живу?». И у многих психика напора от встречи с такими вопросами к себе не выдержала. Возник тот же самый механизм аффективной мыслительной фиксации на одном: «Я так больше не хочу».