Транссибирский арт-фестиваль вновь объединил в Новосибирске выдающихся музыкантов со всего мира. Мероприятие пройдёт до 12 апреля. Его основатель — всемирно известный скрипач Вадим Репин — в интервью Сиб.фм рассказал о детстве, почему его инструмент стоит дороже элитной недвижимости и как фестиваль стал не просто серией концертов, а «праздником жизни».
«Детство в Новосибирске было полным работы»
— Ваши первые шаги в музыке были связаны с Новосибирском. Как сибирская школа повлияла на формирование вашего исполнительского стиля?
— Я родился и вырос в Новосибирске, жил здесь до 1989 года. Можно сказать, что главный фундамент моего скрипичного образования заложен именно в этом городе — в консерватории, в ССМШ (тогда она так называлась).
Как таковой «сибирской школы» не существует, как, впрочем, и «русской школы», «английской» или «немецкой». Есть школа профессоров. Если появляется невероятно сильная личность, как в моем случае — Захар Брон, который приехал в Новосибирск по назначению (можно даже сказать, случайно), а я родился в этом городе, то судьба может свести ученика с мастером с самого раннего возраста. Мне тогда было около восьми лет.
Конечно, есть сибирская традиция, сибирская культура, которая десятилетиями развивается, живет, передается. Это, безусловно, заслуга таких школ, как школа Арнольда Каца, школа профессора Ли Бензона. Я бы скорее назвал это – культурой.
— Можете рассказать о своем детстве в Новосибирске? Каким оно было в то время?
— Полным работы. С одной стороны, это хорошо, потому что с раннего детства я уже знал вкус этой профессии, понимал, какие задачи стоят перед музыкантом.
Когда ты в таком юном возрасте, хочется пробовать всё, заниматься разными вещами. Но я очень рано понял, что, выходя на сцену, ты должен показывать лучшее, на что способен.
Я очень часто выступал на сцене. Мне в этом помогали многие люди, в том числе мой учитель, который считал важным, чтобы его ученики регулярно выступали. Он давал нам понять, что главное в профессии музыканта — это общение с публикой и готовность на 100%.
«Мы хотели создать праздник»
— Транссибирский арт-фестиваль стал значимым событием в культурной жизни России. Какие цели вы изначально ставили перед собой, создавая его, и каковы ваши планы по развитию на ближайшие годы?
— Мы хотели создать праздник, который по возможности не будет похож на другие. Обязательно в нашем форуме должны присутствовать разные направления. Одно из них — это, скажем, новая музыка, другое — связь искусств между собой. Мы стараемся не менять нашу концепцию, а главное — не урезать ее. Нам важно, чтобы как можно больше людей могли насладиться этим праздником. Во время фестиваля у публики есть большой выбор концертов и программ. На мой взгляд, именно многогранность фестиваля — одна из его главных особенностей.
— Как вы относитесь к использованию современных технологий в классической музыке? Например, онлайн-концерты, цифровые платформы для распространения музыки?
— Понятно, что те, кто физически далеко, тоже хотят приобщиться к искусству, услышать артистов и звезд, которые приезжают на фестиваль. Конечно, мы стараемся делиться этим с теми, у кого есть компьютер, телефон, планшет, — чтобы они тоже чувствовали себя частью происходящего, частью нашего проекта.
Скрипка за миллион долларов
— Вы играете на скрипке Николы Амати 1664 года. Можете рассказать об особенностях этого инструмента? Как он влияет на исполнение?
— У каждого инструмента есть свой звук, своя «персоналити», можно сказать, своя личность.
Я играл за свою жизнь на очень многих инструментах — и очень хороших, и просто хороших, и уникальных. Несколько лет назад я увидел эту скрипку в Америке, в семье, где все действительно заслуженные артисты. Когда мне позвонили и сообщили, что семья решила выставить инструмент на продажу, я первым попросил его посмотреть. Скрипка мне очень понравилась, и я счастлив, что могу на ней играть.
— Если не секрет, сколько стоила эта скрипка?
— Секрет.
— Это больше миллиона долларов?
— Намного больше.
— Вы бы продали её или есть цена, за которую готовы расстаться с инструментом?
— Цена есть всему. Но цена и ценность — это две совершенно разные вещи.
Во-первых, такие инструменты больше не производят, несмотря на то что сейчас есть мастера, создающие прекрасные скрипки. Тут важно многое: как звук идет в зал, какое удовольствие я получаю от игры, насколько этот инструмент соответствует моей музыкальной фантазии.
Исполняя любую ноту, музыкант уже должен её слышать, она должна быть особенной, соответствовать его представлению о звуке. И эта скрипка — одна из немногих, у которых есть именно тот звук, который я часто слышу в своих фантазиях.
— Вы сотрудничали с такими дирижерами, как Зубин Мета, Рикардо Мути, Валерий Гергиев. Какой из этих опытов был для вас самым запоминающимся?
— Каждая встреча с великими музыкантами — это не просто радость общения, но и пройденный вместе путь, который невольно развивает твое собственное мышление.
Это всегда обмен опытом, идеями, фантазиями, которые потом воплощаются на концерте. И этот процесс порой проходит без слов, иногда со словами, иногда совершенно по-разному.
Музыкальное общение с большими артистами — это еще одна школа.
Подарок бельгийской королевы
— Вы имеете двойное гражданство — российское и бельгийское. Как это влияет на вашу международную карьеру и отношение к культурным различиям между странами?
— У меня бельгийский паспорт. Я получил его благодаря конкурсу королевы Елизаветы, который выиграл еще в 1980-е. В те годы не было ни Шенгена, ни Европейского Союза, не было ничего. Моя жизнь проходила практически в посольствах и консульствах — мне постоянно нужно было ставить очередную визу. Честно говоря, я бывал в посольствах намного чаще, чем в концертных залах, потому что путешествовать было очень сложно. И именно тогда королева Бельгии провела процедуру натурализации, чтобы облегчить мои поездки, чтобы я мог путешествовать по всему миру.
— Без виз?
— Да, без виз. Конечно, благодаря этому конкурсу Бельгия стала для меня совершенно особенной страной, потому что она открыла невероятное количество дверей в плане моей творческой жизни. Я очень благодарен и Бельгии, и, конечно, самой королеве. К сожалению, её уже нет, сейчас новый король, новая королева. Но у меня остались самые тёплые воспоминания о тех годах и огромная благодарность за то, что тогда, когда путешествовать с одним паспортом было практически невозможно, второй паспорт изменил мою жизнь. Благодаря этому я мог заниматься именно творчеством, а не визовыми вопросами.
— Можно сказать, что Бельгия стала для вас вторым музыкальным домом?
— Да, это что-то подобное. Этот конкурс — самый сложный и самый длительный по времени. Нет в мире другого музыкального конкурса, который длился бы 32 дня. Его особенность в том, что перед финалом всех участников увозят в специальное место. В обычное время это учебное заведение, «Шапель музыкаль», но на время конкурса его закрывают и превращают в своеобразный хостел для финалистов.
— Чтобы они не могли ни с кем общаться?
— Да, участники полностью изолированы и должны на 100% самостоятельно выучить произведение, которое никто на планете не знает, потому что оно специально написано для финала этого конкурса. Финалистам просто вручают ноты и фактически «закрывают» в этом месте. Можно сказать, что это своего рода замок. И каждый из финалистов учит концерт в полном одиночестве, без помощи педагогов и коллег.
— А вы были победителем?
— Да, я стал самым юным победителем. Мне было 17 лет, когда я выиграл этот конкурс. И пока ещё остаюсь самым молодым победителем в истории.
— В 2022 году вам присвоили звание народного артиста России. Как вы восприняли это признание? Открыло ли оно для вас что-то новое? Что-то изменилось после этого?
— Для любого русского музыканта, а я себя таким все равно ассоциирую. Все знают, что я русский музыкант несмотря на то, что с теплотой отношусь к Бельгии и считаю её особой страной в своей судьбе.
Кого ни спросите — все скажут: «Это русский скрипач». Поэтому такая высокая награда для русского музыканта — это, не знаю... Наверное, подтверждение самого смысла этого звания: народный артист в том плане, что он творит на глазах у публики, его творчество принадлежит народу.
Искусство вне политики?
— Вы музыкант мирового уровня, выступали на крупнейших сценах мира. Как вы относитесь к тому, что некоторых российских артистов теперь не пускают на сцену из-за их политической позиции? Или же искусство всё-таки вне политики?
— Вы знаете, уже были попытки «аннулировать» русскую культуру. Но всё зависит от людей. Во-первых, полностью отменить русскую культуру невозможно, потому что весь мир знает Чайковского, Толстого — это часть всемирного наследия. Многие российские музыканты продолжают выступать на разных сценах, в разных странах и на разных континентах. И в общении с публикой, коллегами, друзьями я не замечаю, чтобы кто-то избегал взглядов или высказывал негатив.
— Тогда у меня такой вопрос. Например, те, кто поддерживает специальную военную операцию, сталкиваются с тем, что им запрещают выступать со своими концертами — даже у нас в Новосибирске такие случаи были. Как вы считаете, это правильно?
— Это сложная тема. Конечно, во время фестиваля её не хотелось бы затрагивать, потому что фестиваль — это праздник. Но ситуация действительно непростая.
«Мы открываем новые имена»
— Каким вы видите будущее классической музыки?
— Я вижу замечательное будущее, потому что много талантливых молодых музыкантов. Благодаря нашему фестивалю мы открываем новые имена, помогаем им становиться профессионалами — даем советы, проводим мастер-классы, мастер-курсы.
Буквально несколько дней назад у нас был концерт в рамках программы мастер-курсов, и в нем участвовали уже вполне сформировавшиеся артисты. Это вдохновляет.
Подпишитесь на нас в Telegram
