В трубке раздался взволнованный голос: «Бабушка нашлась!» Я с облегчением вздохнул. Слава богу, международный инцидент отменяется. В памяти мелькнула дурацкая фраза из какого-то советского шпионского романа — «Бабушка приехала!» Там это означало, что вражеских диверсантов взяли с поличным. В нашем случае — только то, что приехавшая в Новосибирск и пропавшая с радаров английская художница Джиллиан Уайс объявилась в тот самый момент, когда мы уже собирались обращаться в полицию.
Теперь по порядку. В начале осени Сибирский центр современного искусства и Сибирский центр содействия архитектуре (почти тёзки) объявили международный конкурс «Миры Эль Лисицкого» на создание проекта памятного объекта в Новосибирске, посвящённого русскому авангарду. Счёт зарегистрировавшихся для участия художников и архитекторов шёл на десятки, потом на сотни, а число стран, откуда приходили заявки, быстро достигло 50.
В один из дней Александра Архипова, координирующая процесс, сообщила, что одна из поданных заявок — от английской художницы Джиллиан Уайс, которая занимается конструктивизмом с
Не прошло и двух недель, как выяснилось, что наша англо-французская бабушка через несколько дней прилетает в Новосибирск. Типа чтобы почувствовать ауру города и на месте решить, куда ставить создаваемый ею объект. После небольшого переполоха (куда селить, где переводчик, чем развлекать) составили культурную программу с экскурсиями в Оперный и Технопарк, с показом конструктивистской архитектуры. Всё, однако, пошло не по плану. Сначала перепутали дату прилёта бабушки и поехали в Толмачёво днём позже.
Не встретив госпожу Уайс, естественно, бросились выяснять, где она. А когда узнали у авиакомпании, что «клиент услугой воспользовался» и уже сутки находится на гостеприимной новосибирской земле, оказалось, что бабушка не отвечает ни на телефонные звонки, ни на панические смски с просьбой отозваться. В гостинице, где был забронирован номер, Джиллиан Уайс не появилась. Началась лёгкая паника. Успокаивало то, что миссис Уайтс, как стало понятно из переписки, неплохо владеет великим и могучим и находится в здравой памяти и твёрдом рассудке. Но тревожно всё равно было.
В воздухе пахло международным скандалом.
Я уже представлял заголовки: «Знаменитая английская художница бесследно исчезла в Новосибирске!» Конкурс «Миры Лисицкого» повис на нитке.
Корпуса новосибирского Технопарка отдалённо напоминают проекты знаменитых «горизонтальных небоскрёбов» Эль Лисицкого
Бабушка нашлась дней через пять в Технопарке, куда она явилась и требовала показать ей что-нибудь, связанное с Эль Лисицким — чего, естественно, там в заводе не было. Когда Саше Архиповой и Тане Иваненко удалось её настичь, оказалось, что все пять дней англичанка просидела в академовской «Золотой долине», не слишком-то порываясь посмотреть на город Новосибирск во всей его архитектурной красе и конструктивистском великолепии. Может, и правильно сделала, подумал я, но ни с кем мыслью делиться не стал.
Через несколько дней Саша и Таня уговорили Джиллиан дать интервью для Сиб.фм. Не то чтобы бабушка не хотела, просто дата всё откладывалась — буквально до дня отъезда. Беседовать с Джиллиан вызвалась Лида Ратникова, мы согласовали место и время, нашли переводчика, и я заблаговременно отправился за бабушкой.
Она уже успела съехать из Академгородка и поселиться в гостинице «Набережная». Вот вы знаете, где в Новосибирске такая гостиница? И я тоже не знал, спасибо 2ГИСу за наводку. Есть, оказывается, такой, громко сказать, отель в пяти метрах от опоры ЛЭП и трёх сотнях от автовокзала и «Мегаса» — но эти 300 метров пролегают через частный сектор, скрещённый с промзоной — через ухабы и лужи бензина и солярки.
Джиллиан выглядела как настоящая английская старушка: красный берет напоминал не то Красную Шапочку, не то берет, в котором себя рисовал Казимир Малевич.
Когда я стал усаживать её на заднее сиденье такси, она положила под себя какую-то подушечку и объяснила: «Это защита от электромагнитных волн, я очень электрочувствительный человек!»
Я сделал вид, что не удивился. Шофёру вообще было по барабану — он врубил на полную шансон и удивился только, когда я попросил его убрать звук. Дорога до площади Ленина заняла полчаса из-за сплошных пробок, и всё это время Джиллиан без всякого любопытства разглядывала окрестности. Что она думала о нашей архитектуре, можно было только предполагать. Может быть, ничего.
В ресторане, где нас уже заждалась вся честная компания, включая фотографа и переводчика, Джиллиан повторила манипуляции со своей волшебной подушечкой и заказала бокал красного вина.
Лида Ратникова поинтересовалась для начала, зачем Джиллиан, при всех своих регалиях и наградах, ввязалась в наш конкурс. Лида спрашивала по-английски, а Джиллиан, несмотря на присутствие переводчика, всё время норовила перейти на русский. Мы всё время напоминали ей, что надо включить английскую «раскладку» — а иначе зачем переводчика приглашали?
Характерные памятники конструктивизма — фабрики-кухни, Дворцы труда, рабочие клубы, дома-комунны
Джиллиан, не дослушав вопрос, тут же опровергла предположение о своих бесчисленных наградах — их не так много. И объяснила, что приехала сюда из-за конструктивизма, которым увлеклась с младых ногтей — сразу после Уимблдонской художественной школы (в том самом, кстати, Уимблдоне, который знаменит теннисным турниром). Школу, впрочем, Джиллиан, по её признанию, не закончила — на последних курсах она увлеклась абстракцией, а школа давала классическое художественное образование. Пришлось уйти. Тут, наверное, впервые проявился строптивый художественный норов Джиллиан. Вскоре после этого она познакомилась с группой английских художников, исповедовавших конструктивизм, и заболела им на всю жизнь. От них она впервые услышала имя Эль Лисицкого, а когда через несколько лет у неё была выставка в одной из нью-йоркских галерей, хозяйка заведения пригласила её к себе в кабинет, показала неподписанную работу и спросила — кто, по мнению Джиллиан, автор? Джиллиан говорит: «Мы к тому моменту выпили уже по несколько бокалов вина, и я практически не думая выпалила: Эль Лисицкий!» Хозяйка безумно обрадовалась — Джиллиан подтвердила её догадки.
— А это не подделка была? Русский авангард ведь много подделывают? — осторожно спросили мы с Лидой.
— Оригинал! — уверенно сказала бабушка. — У меня интуиция на подделки, я никогда не ошибаюсь. Конечно, в мире половина русского авангарда — это подделки.
И вообще, в музеях много фальшивок — я даже в Лувре встречала подделки! Но там был оригинал.
Вернувшись к своей художественной биографии, Джиллиан оседлала любимого, как стало вскоре понятно, конька — левое искусство. Она начала яростно клеймить всех, не имеющих отношения к конструктивизму.
— Я не попадаю в мейнстрим! Я левая художница, поэтому меня не очень охотно выставляют и не хотят печатать мои статьи. В
Термином commercial artist («коммерческий художник») — в английском обычно обозначают тех, кто занимается рекламой
— Вообще, — завелась Джиллиан, — все беды идут от капитализма. Миром правит Уолл-стрит, всё, что мы имеем — это результат заговора банков! Все говорят — Китай, Китай на подъёме! А вы знаете, что и Китаем управляют с Уолл-стрит?
Тут нам стало ясно, что она действительно левая, и, будь помоложе, точно участвовала бы в движении «Оккупай Уолл-стрит».
— А как же рынок искусства? — заикнулись мы с Лидой. — Художнику ведь надо продавать свои работы? А некоторые художники сегодня стоят баснословно дорого. Вот, например, Хёрст.
Лучше бы мы не произносили этого имени... Джиллиан разразилась длиннющей тирадой, из которой наш переводчик смог донести малую часть — про то, что Хёрст не художник, а бизнесмен, что его (как и всех молодых британских художников) раскрутил Чарльз Саатчи, который вообще в искусстве ничего не понимал, держал с братом рекламное агентство и прославился тем, что занимался выборной кампанией Маргарет Тэтчер, и только потом взялся за искусство, используя такие же методы рекламной раскрутки.
— Это не художники! — раздражённо фыркала помолодевшая лет на 30 бабушка.
— Хорошо, а как, например, американские абстрактные экспрессионисты? Вы ведь в молодости тоже увлекались абстракцией? Они-то вам близки? — недоумевали мы с Лидой.
— О, — закатила глаза Джиллиан. — Это очень плохие художники! Я ходила на первую выставку Джексона Поллока в Англии — так это просто слабая живопись! В ней не чувствуется сила!
— А Ротко? — заикнулись мы.
— Ротко... — взвилась Джиллиан. — Он продал маленькую работу за 70 миллионов, но он ноль как художник! Абсолютный ноль!
40 млн долларов было заплачено за картину Поллока в ноябре 2012 года
Да уж, подумали мы, лучше спросить про что-нибудь менее опасное. Например, про Россию. Про её учёбу в Ленинграде в конце
— Конструктивизм, — оживилась Джиллиан. — Я поехала в СССР изучать конструктивизм. И с удивлением обнаружила, что всем молодым советским художникам русский авангард не интересен. Все занимались чем-то другим. Ни Шемякин, ни Кабаков совершенно не понимали значения русского конструктивизма! А когда они уехали на Запад, то вообще стали заниматься коммерческим искусством.
Тут мы с Лидой поняли, что русские художники — тема тоже опасная. И перешли на литераторов.
— Правда ли, что Иосиф Бродский, эмигрировав и оказавшись в Англии, какое-то время жил у вас дома?
— О да, — подтвердила Джиллиан. — Правда, меня тогда не было в Англии. Но я Бродского и Вознесенского знала ещё по Советскому Союзу. Я привозила им их книги, выходившие на Западе. Кажется, они немного боялись меня — вдруг я какой-нибудь агент КГБ? И старались со мной не общаться. Поэтому общалась я больше с художниками.
Свою авантюрную поездку в Новосибирск Джиллиан объяснила так:
— Когда мне мой лондонский друг-архитектор сказал о вашем конкурсе, я ни секунды не сомневалась, участвовать ли в нём, хотя у меня не очень много свободного времени. Я считаю, что это восхитительная возможность — и участвовать в конкурсе, и приехать в Новосибирск. Я быстро принимаю решения, и когда решила поехать сюда, на следующий день пошла в туристическую фирму и купила билет. И — бац! — прилетела.
Важно то, что Новосибирск находится на стыке Европы и Азии, в нём смешаны европейская и азиатская культуры! Это некий синтез.
— Ну так вы же почти всё время просидели в гостинице? — с недоумением спросили мы с Лидой. — Разве не интересно было посмотреть своими глазами на этот синтез?
— Зачем? — удивилась Джиллиан. — Мне достаточно посмотреть полчаса телевизор в номере отеля, чтобы всё понять о вашем городе — так когда-то говорил знаменитый джазмен Хенри Хэнкок.
— Ну разве что Хэнкок... — протянули хором мы с Лидой, а Саша предложила подарить Джиллиан альбом фотографий Славы Gelio с видами Новосибирска сверху, чтобы та рассматривала его долгими парижскими вечерами у себя на Монмартре.
Louis Vuitton — бренд, который подделывают чаще всего в мире
— Да, — сказала Джиллиан. — Пока ещё на Монмартре. Пока меня не выселили оттуда. — И стала рассказывать про то, что её сын женат на французской аристократке из рода Хлодвигов, по одной линии родственницы семейства, выпускающего знаменитое шампанское «Моэт и Шардон», по другой — семейства Виттонов (которые Louis Vuitton — сумки и прочие аксессуары). У снохи со свекровью, как водится, отношения не заладились, и новая родственница в какой-то момент даже захотела выселить Джиллиан из купленной для неё квартиры. Но оказалось, что
Выкупить можно, но для этого нужны деньги. А поскольку Джиллиан — художник некоммерческий, нужной суммы у неё нет.
Хотя, рассказывает она, узнав о её трудностях, к ней обратились сразу несколько галеристов с предложением продать и все работы, и архив.
— О, — говорит Джиллиан, — это настоящие спекулянты! Они мне предложили 50 тысяч! Я сказала — 100. Они отказались. Через полгода сказали, что готовы купить за 100. Нет уж, ответила я, теперь это стоит 200!
Да уж, подумали мы с Лидой, для некоммерческого художника Джиллиан очень расчётлива — всё-таки жизнь в капиталистических джунглях даром не проходит. Короче, цена выросла уже до 500 тысяч, но Джиллиан не продаёт и ждёт, когда ей предложат настоящую цену — и тогда она точно выкупит свою квартиру.
— Конструктивизм... — в последний раз робко заикнулись мы с Лидой снова. — Почему именно конструктивизм?
— Потому что это искусство заставляет думать, — мгновенно сформулировала Джиллиан. — В нём есть эстетическая чистота. Чистота цвета и геометрической формы. Это очень аналитическое искусство, это наука, изучающая воздействие на человека цвета и формы. Поэтому оно никогда не перестанет быть интересным.
Подпишитесь на нас в Telegram
