В минувшие выходные в Новосибирске прошёл фестиваль «Новая книга», собравший известных писателей, критиков и книготорговцев из различных российских городов. Что происходило на фестивале в течение двух дней, о чём писатели разговаривали с читателями и какие книги покупали жители города, следил корреспондент Сиб.фм.
Посильнее, чем «Фауст» Гёте
Когда посреди лета стало известно, что Михаил Фаустов получил грант департамента культуры мэрии на проведение книжного фестиваля, все читатели, ещё не потерявшие способность читать и покупать книги, радостно вдохнули, выдохнули и сказали: «Давно пора!» И стали с нетерпением ждать осени.
Зная неукротимую энергию Фаустова и его пробивные способности, можно было не сомневаться: ему удастся «замутить» что-нибудь нескучное. Даже несмотря на сжатые сроки (пара месяцев от идеи до события), основную площадку под открытым небом (Центральный парк) и скромный бюджет (а каким ещё может быть муниципальный грант?)
Я, во всяком случае, не сомневался. Именно потому что знаю Фаустова сто лет. Ну, может немного меньше.
Фотография Сергея Самойленко
В 1921 году в Петрограде образовалось литературное объединение «Серапионовы братья», названное в честь сборника Гофмана
Сейчас Фаустов похож на плутоватого небритого и будто перманентно поддатого Винни-Пуха. Иногда, вопреки фамилии, в нём прорезается нечто мефистофелевское. При всём декларируемом цинизме и разгильдяйстве он с полным правом может сказать про себя, что он часть той силы, которая... Ну и далее по тексту.
Когда-то это был вполне хрупкий юноша из Новокузнецка, в мутные 90-е — коммерческий директор какой-то крупной компании, а в весёлые нулевые он вынырнул в Новосибирске как издатель глянцевого журнала «Мания». Глянец сильно отличался визуальной продвинутостью, почти андеграундной. После журнала открыл книжную лавку «Собачье сердце» (тоже почившую) и затеял чемпионат по чтению «Открой Рот», начинавшийся как отчасти хулиганское развлечение узкого круга завсегдатаев кабаре «Бродячая собака» (выпивающее жюри, скандальные тексты), а по сути — возвращавший интерес к книгам и чтению. Сейчас у чемпионата несколько дивизионов — для взрослых и школьников, и за несколько лет он превратился во всероссийский чуть ли не официоз: «Открой Рот» на Красной площади не так давно в страшном сне не мог привидеться.
В общем, книжный фестиваль — закономерный пункт в извилистом маршруте этого авантюриста от печатного слова.
Древле было лучше и дешевле
Узнав про фестиваль, тут же неуместно вспомнил крылатую фразу златоуста-Черномырдина: «Никогда не было, и вот опять!» Предыдущий (и единственный) книжный фестиваль состоялся в Новосибирске десять лет назад, а в наше быстрое время это всё равно что при царе Горохе.
Тогда событие проходило в ДК Октябрьской революции, организовывал его Александр Гаврилов, ещё никакой в то время не телеведущий программы «Вслух», деньги дало Федеральное агентство по печати, администрация области поддержала, а партнёром выступала организация «Открытая Сибирь», которой рулила Татьяна Ткаченко.
Фотография Яны Колесинской
52 выпуска передачи о поэзии «Вслух» с ведущим Александром Гавриловым вышло на канале «Культура» с 2011 года
В «Кобре» за три плотно набитых событиями дня народу побывало уйма, хотя никто учёта и контроля не вёл. Было ради чего толпиться. Кроме стендов и прилавков издательств, плотно уставивших фойе и первого, и второго этажей (мне особенно запомнилось НЛО), литературная программа и тогда казалась разнообразной, а сейчас вообще кажется невероятной. Достаточно сказать, что был Дмитрий Александрович Пригов, царство ему небесное. Лев Рубинштейн пел советские песни. Тимур Кибиров читал стихи. Дмитрий Быков — и стихи и прозу. В музыкальной программе были Александр Ф. Скляр и группа «Ундервуд», тогда ещё вовсе не популярная. Показывали кино. Была программа для полуночников. Андрей Родионов читал на пару с Виктором Iванiвым, который тоже уже не с нами. Была Мария Арбатова. Эдуард Успенский в детской программе. Виктор Ерофеев завтракал с желающими под разговоры о литературе. Был жив и Пётр Вайль — представлял книгу «Стихи про меня».
Список сегодня выглядит нереальным. Когда я на нынешнем фестивале стал загибать пальцы, сравнивая то и это события, молодые собеседники смотрели с недоверием: быть такого не может!
Фотография Яны Колесинской
Да что там, даже очевидцы и участники путаются в показаниях! Директор краеведческого музея Андрей Шаповалов, представлявший на нынешней «Новой книге» только что вышедшее издание о Сузунском монетном дворе, упрямо доказывал, что на том, десятилетней давности фестивале Вайля не было.
— Рубинштейн — был! Пригов! Маша Арбатова! А Вайля не было, он до этого на «Живую воду» приезжал.
Хотя в остальном соглашался — да, нынешние фестивали не чета давешним.
Человек читающий
В пятницу в два часа пополудни жаркое сентябрьское солнце прокаливает площадку перед главной сценой Центрального парка, будто армейский плац. На плацу в ожидании открытия народу не так уж и много.
Фотография Сергея Самойленко
По обе стороны аллеи установлены шатры с книжными прилавками. У прилавков более многолюдно, но не сказать что аншлаг. Торгуют книжные магазины, причём большинство — из регионов. Кроме московского «Фаланстера» Бориса Куприянова, широко известного в книжном мире. Борис активно поддержал идею новосибирского фестиваля, приехал сам и подключил книжные магазины — были Циолковский из Москвы, Все свободны из Питера, «Бакен» из Красноярска, ещё кто-то. Из Новосибирска торговали «КапиталЪ» и «Плиний Старший», распродавала запасы лавка «Собачье сердце».
Фаустов объясняет, почему пригласили не издательства, а магазины, лаконично:
— От издательства надо привозить человек 5-10 как минимум. От магазина достаточно одного. А ты представляешь, как авиабилеты подорожали?
Я не представляю, и Миша мне объясняет энергичным междометием.
Становится понятно.
Владимир Сутеев — советский детский писатель, художник-иллюстратор, один из зачинателей советской мультипликации
Для счастья на прилавках есть практически всё — залежи «нлошной» продукции, Ad Marginem, и всё по ценам ниже магазинных на треть. Есть и «Эксмо» с «АСТом», но репертуар у них очень интеллигентный. Совершенно фантастический прилавок с новыми детскими книгами, от которого не отходят мамочки. В эпоху моего детства такого не было. И в эпоху детства моей дочки — тоже. Поэтому, когда один из друзей, пришедший на фестиваль с детской коляской, интересуется, где ему купить книжку Сутеева, за руку веду его к детскому прилавку. Сутеев, конечно, наша непреходящая ценность, но книги «Самоката», например, или «Розового жирафа» как минимум не хуже.
Ажиотажа не наблюдается, что можно списать на пятницу — большинство на работе, а Центральный парк — не самое раскрученное место для интеллектуальных мероприятий. Один из недовольных книгочеев ворчит:
— Навигации никакой! Хоть бы стрелочки по парку сделали, указатели. Плакаты на других входах. А то зайдёшь с Фрунзе и никогда не догадаешься, где что.
Фотография Сергея Самойленко
После короткого официального открытия с подобающими словами от власти — как-никак Год литературы ещё не кончился — диджей грянул со сцены что-то бравурно-ритмичное, в воздух поднялось облако цветных блестящих бумажек, запрыгали—затанцевали дети, читатели нестройно потянулись к шатрам на встречи с писателями.
Если честно, то ни одну беседу писателей с читателями я с начала до конца не осилил. В первый день главным образом по той причине, что сам участвовал в презентации книжки «Завещание Софи», изданной издательством «Свиньин и Сыновья». Книга о жене великого художника Эль Лисицкого Софи Кюпперс, сосланной в 1944 году, после смерти мужа, в Новосибирск как лицо немецкой национальности. Софи прожила в Сибири остаток жизни, написала монографию о творчестве Эль Лисицкого, изданную и переиздауюой много раз в разных странах, но так и не вышедшую на русском языке. Книгу написала немецкая журналистка Ингеборг Приор, был сделан русский перевод, и вот летом вышла.
Фотография Яны Колесинской
О жизни Софи в Новосибирске и первой выставке Эль Лисицкого в Доме учёных Академгородка в 1967 году мы рассказывали с Владимиром Свиньиным, небольшая аудитория слушала внимательно, дополняла, уточняла наш рассказ и ударялась в воспоминания о 60-х. Александр Гаврилов, чья беседа о современном историческом романе стояла в программе сразу за нами, слушал всё это с нескрываемым интересом, в подтверждение продемонстрировал купленную книжку и признался, что влюбился в неё (книжку) с первого взгляда. Было приятно.
Тем временем в детском шатре артист Лаврентий Сорокин, в экстравагантной шляпе-котелке и с тросточкой, читал детской аудитории, погружённой по уши в мешки-кресла, шведские сказки — аудитория то слушала, то утыкалась в гаджеты. Детская студия «Поиск» рисовала с детьми на сахаре лисичек и волчат и снимала короткие мультипликационные ролики — получался какой-то Норштейн на коленке. Валерий Кламм показывал слайд-шоу своего проекта «Родинки на карте». Константин Мильчин рассказывал о новинках зарубежной литературы.
Фотография Яны Колесинской
Услышав, что речь идёт о трилогии Кирила Бонфильоли, я не мог не встрять:
— Зачем, скажите, издатель с переводчиком переименовали Мордекая в Маккабрея?
— Человеку в майке Соединенные Штаты Сибири не могу отказать! Понимаете, Максим Немцов посчитал, что таким образом ему удастся лучше передать библейские аллюзии. Маккабрей — Маккавей, — стал оправдываться за переводчика Мильчин.
Ну, если Немцов, то всё ясно.
Кирил Бонфильоли — британский прозаик, торговец предметами искусства, бонвиван и эрудит, автор «Трилогии Мордекая», переведенной на русский язык
Тут оказалось, что в «Бродячей собаке» вот-вот начнётся выступление поэтов Андрея Родионова и Всеволода Емелина, после которых значился концерт Михаила Елизарова, а потом захотелось услышать уральского рэпера Наума Блика, поющего песни на стихи поэтов — Маяковского, Тютчева, Гумилёва. То есть чувствовал себя форменным французом из рассказа Хармса, которому то на диване полежать хотелось, то на стуле посидеть, то в кресле развалиться. Досталось всего понемножку.
Наум Блик впечатлил: он темпераментно и ритмично мелодекламировал «Послушайте!» Маяковского перед двумя десятками внимательных благодарных слушателей, в то время как перед сценой весело каталась на роликовых коньках девочка лет пяти. Внимательней всех Блика слушал редактор портала Год литературы Михаил Визель, возможно, размышляя, как встроить треки рэпера к себе на сайт.
Певец госзаказа
Второй день на главной площадке начался с высокопоставленного визита — мэра Анатолия Локтя, начальника департамента культуры Анны Терешковой и писателя Захара Прилепина. Присутствие Прилепина в рядах гостей и близость к государственным людям сразу выделили его из когорты остальных участников, писателей и критиков — такого контакта с властью не удостоился никто.
Фотография Сергея Самойленко
«Бродячая собака» — литературно-артистическое кабаре в Петрограде, один из центров художественной и богемной жизни Серебряного века
Гости не спеша шли вдоль книжных развалов, останавливались, брали в руки книги. Анатолий Локоть сильнее всего заинтересовался альманахом «21» «Серапионовых братьев» — повертел, полистал, купил, отдал бодигарду и продолжил изучение ассортимента. С чего бы это мэр-коммунист прельстился историей «серапионов», объединения молодых и ни от кого не зависимых писателей послереволюционных лет? — Из них вскоре кто уехал, кто умер, а большинство стали правоверными «совписами» вроде Константина Федина.
В этот момент случилась, можно сказать, историческая встреча, встреча Власти с Поэзией: на мэра-коммуниста набежал поэт Андрей Жданов и стал дарить ему свою книгу — правда, не стихов, а прозы. Мэр немного удивился такой горячности, но виду не подал.
А Жданов запечатлел на фронтисписе заготовленный, очевидно, заранее инскрипт-каламбур:
«Мэру — мир, миру — мэр!»
Анатолий Локоть, заполучив книгу с автографом, продолжил обход шатров, полистал том лекций Делёза о Лейбнице и направился к палатке киностудии «Поиск». Расположенной стенка в стенку с шатром номер 2, в котором как раз в этот момент читал стихи Андрей Родионов. Певец городских маргиналов, сомнамбулически раскачиваясь, был тих и лиричен, но увидев проходящего мимо мэра, заголосил во всю мочь:
— Я замёрз в снегу под курантов бой —
Я теперь Дед Мороз!
Мэр ошеломлённо остановился, вслед за ним и свита.
Родионов, почувствовав интерес слушателя, взял нотой выше, практически верхнее «до»:
— Из горлышка приняв ледяную струю,
Закричал я, внезапно ослепнув от слёз:
«Так верни тогда мне любовь мою,
Если вправду ты дед Мороз!»
Мэр сокрушённо покачал головой, видно, проникнувшись нелёгкой судьбой поэта, и завернул к «Поиску» — хотя от голоса Родионова скрыться было всё равно невозможно.
Фотография Сергея Самойленко
Захара Прилепина тем временем отловили телевизионщики, и он рассказывал им, что на фестиваль попал, по сути, случайно — так совпало, он снимается здесь в фильме Петра Дикарёва «Гайлер». Уже этим Прилепин выделялся из ряда просто писателей, которых в кино сниматься не зовут.
Встреча Захара с читателями тоже показала безусловное его превосходство — столько слушателей собрал только Елизаров, но очередь к Прилепину за автографами была почти как в мавзолей. В результате автограф-сессия затянулась почти на час.
Такой популярности писателя и воина можно не удивляться. По тонкому замечанию Александра Гаврилова, Прилепин талантливо выполнил государственный заказ. Гаврилов говорил об осмыслении истории и романе «Обитель», но мне показалось, что эту формулу можно применить и к другим сферам — отношению к войне, соседним государствам, либералам и много чему ещё. Да и к народу он близок — не то что пытающийся мериться с ним популярностью бывший его друг Быков.
Фотография ЯныКолесинской
Пока Прилепин вещал о русских писателях-воинах, про Пушкина на Кавказе и декабристов-националистов и давал советы по воспитанию детей, на главной сцене проходил «Открой Рот». Точнее, соревновалась детская команда «читчиков» со взрослыми. Акустика пространства была такова, что в шатёр с Прилепиным то и дело доносилось что-то не совсем уместное — то Окуджава, то Гарин-Михайловский. Жюри в составе Гаврилова, Мильчина и прозаика Снегирёва мирно размякало на солнцепёке, пока Лёня Проворов густым проникновенным баритоном не начал читать отрывок из «Детства Тёмы»: «...лицо отца нальётся кровью, и почувствует, бесконечно сильно почувствует мальчик, что самый близкий ему человек может быть страшным и чужим, что к человеку, которого он должен и хотел бы только любить до обожания, он может питать и ненависть, и страх, и животный ужас, когда прикоснутся к его щекам мягкие, тёплые ляжки отца, в которых зажмётся голова мальчика».
Я, врать не буду, реакцию жюри не видел, Прилепину в этот момент внимал. А вот Гаврилов потом описал эту реакцию у себя в фейсбуке: «Я онемел. Снегирёв в ужасе повторял: „Ляжки? Как ляжки? Это не то слово? Почему ляжки?“ И только быстрый разумом Мильчин тут же окинул площадь взглядом, оценил возрастной и социальный статус публики и спросил в голос:
„А это вообще законно, чем мы тут сейчас занимаемся?“»
Слэм и немного нервно
Последним пунктом программы, на который мне удалось попасть, был слэм в «Бродячей собаке». Это, если кто не знает, такое поэтическое соревнование — поэты читают свои стихи, укладываясь в отведённое время, а их оценивают выбранные ведущим судьи, давая по две оценки — за содержание стихов и за исполнение. Как в фигурном катании. Слэм организовал журнал «Сибирские огни», а вёл Андрей Родионов — он практически бессменно ведёт все подобные события десять последних лет как в Москве, так и по всей стране, а его охотно приглашают.
И тут внезапно оказалось, что слэм собрал полный зал, а одних участников записалось тридцать с лишим. То есть число читателей Прилепина, оказалось, не превышает количество пишущих и слушающих стихи. Не то чтобы это внушило оптимизм, но всё-таки.
Рассказывать, как проходил слэм, смысла мало — это надо слушать и видеть. Например, как Виталий Красный запевает свою «коронку»: «Я занимаюсь сайдингом!»
Фотография Кристины Кармалиты
Наблюдать причём интересно не только за участниками, но и за публикой. Например, за тем, как поэт Жданов старательно мешал поднимать таблички с оценками Всеволоду Емелину, а организаторы старательно увещевали Жданова вести себя поспокойнее. Мне тоже случилось поголосовать — в финальном этапе. Победили достойные — Виталий Красный с Антоном Метельковым разделили первое-второе места, и потому оба поедут на финальный слэм в Красноярск, на КРЯКК, в ноябре.
Вечером, после официального закрытия, на неофициальном, в «Буфете № 1», где дуэт «три.ru.бля» в составе Фаустова и Аншера исполнял всё подряд, от романсов до классики советских песен, я попытался выяснить у Бориса Куприянова, насколько успешен оказался фестиваль.
«Отлично! — откомментировал Куприянов. — Цифр точных назвать не могу, но все довольны».
Владелец книжной сети «Аристотель» Михаил Трофимов в фейсбучном комментарии согласился: неплохо, хотя на выборах всё равно лучше.
Довольны, наверное, не только книжные магазины — читатели тоже: программа обширная, книги со скидкой. Но можно было и лучше сделать, если уж придираться. Допустим, наружной рекламы явно не хватало, хотя и это понятно и объяснимо: в преддверии выборов поверхности, которыми располагала мэрия, были заняты. Также мне показалось ошибкой проводить фестиваль под открытым небом, тем более в Центральном парке. Если уж не в помещении, хоть в той же «Кобре», то хотя бы в Первомайском сквере — более центрового места трудно представить. А в остальном — хорошо бы не ждать ещё десять лет до следующего фестиваля. В прошлый раз представители власти тоже обещали сделать книжный фестиваль ежегодным. Пока получилось — регулярным. Раз в десять лет.
Подпишитесь на нас в Telegram
