Новосибирский режиссёр и художник Павел Головкин представлял Россию на 37-м Парижском книжном салоне с инсталляцией «Мосты культуры». Корреспондент Сиб.фм помогал ему в поездке и взял интервью в самолёте во время перелёта Париж — Москва. О древнем наследии, борьбе за красоту и человечество, а также почему нужно думать не о том, как быть страной, а о том, как остаться людьми.
С волшебным миром фильмов и картин Паши уже знакомы многие. Огромный кит, являющийся символом студии Aalwe, спасает у себя на спине всех, кому нужна помощь, — защищает красоту и всё хорошее, что рискует быть забытым. Работы Паши несут в себе свет, тепло и надежду. Точнее, даже уверенность в том, что красота и доброта всё же победят.
Теперь с этим сказочным миром знакомы жители разных уголков планеты, которые увидели инсталляцию Паши на Парижском книжном салоне. Красиво, грандиозно, великолепно — эти эпитеты звучали на разных языках мира. Некоторые посетители в буквальном смысле остолбенели от такого сочетания утончённости и гармонии культурных традиций.
557 писем миру
Телеканал ARTE (Association Relative à la Télévision Européenne) транслируется почти на всей территории Европы, в том числе через спутник, на французском и немецком языках
Прежде чем выйти на международный уровень, тебе пришлось отправить 557 писем в сотни зарубежных киностудий и телекомпаний, чтобы закончить последнюю картину. На них откликнулись немецкое телевидение SWR и франко-немецкая телекомпания ARTE, первой показавшая фильм «Тёмное небо. Белые облака». И после этого мосты культур начали строиться в разные страны?
Действительно, сегодняшние проекты студии Aalwe начались с фильма «Тёмное небо. Белые облака». Уже после завершения работы мы хотели показать его в разных странах и понимали, что для этого нужно перевести кино на упоительно хороший английский и что переводчиком может быть только носитель языка, работающий в области литературы. И я стал звонить в разные российские и международные организации, которые имеют отношение к литературным переводам, — в Британский совет, в Библиотеку иностранной литературы — и таким образом вышел на российский Институт перевода. Благодаря ему мы подружились с прекрасной американской поэтессой, поэтом-лауреатом Арлингтона, лауреатом Национального фонда искусств США Кэтрин Янг.
Это было очень смешно: когда я озвучил ей нашу просьбу, Кэтрин назвала приблизительные американские цены на перевод.
И тогда в кои-то веки я решил отправить не дипломатическое письмо в духе «Мы напишем вам чуть позже», а правду: извинился перед ней и сказал, что таких денег у нас, к сожалению, нет. Мне действительно было ужасно неловко, и я нарисовал для неё маленький рисунок. Я был уверен, что это финал истории с переводом, но Кэтрин оказалась потрясающим человеком и ответила:
«А давайте попробуем сделать друг другу
что-нибудь хорошее?»
Тогда мы придумали, что я сниму несколько кинороликов на её стихи и поэтические переводы из Инны Кабыш, а она переведёт фильм. Так родился наш небольшой американо-российский проект KAAYO (аббревиатура, составленная из начальных слогов имён участников проекта). Позже, в 2016 году, уже как переводчик фильма Кэтрин приезжала в Новосибирск на международную премьеру «Тёмного неба. Белых облаков» в рамках фестиваля «Встречи в Сибири», и здесь прошёл её литературный вечер. Кроме того, мы стали дружить с организацией, которая нас связала, — Институтом перевода.
Именно эта дружба позволила показать фильм на Франкфуртской международной книжной ярмарке осенью 2016 года?
Да, благодаря Светлане Усковой и Евгению Резниченко из Института перевода (заместитель директора и директор института) фильм показали на Франкфуртской книжной ярмарке. Помимо фильма я нарисовал для Франкфурта метровый рисунок по мотивам нашего кино. Уже из этого выросла идея создать специально для российского павильона на следующей книжной ярмарке произведение искусства, которое передавало бы сверкающую красоту северной зимы и сибирской ночи — и при этом показывало культурные связи России и Франции. Следующей ярмаркой как раз был 37-й Парижский книжный салон.
«Читай Россию» — слоган российского стенда на международных книжных ярмарках и одноимённая премия Института перевода
Инсталляция для российского павильона, которую я построил, представляет собой два полутораметровых острова — соединённые мостом золотой вечерний Париж и заснеженная ночная Сибирь. В орнаментах домов я попытался передать дух древнерусского зодчества. Работа над ней была одномоментно огромным счастьем и тяжёлым испытанием.
Ты сделал эту инсталляцию за рекордно короткий период времени, но огромными усилиями — по ощущениям это того стоило?
Конечно, стоило! Вообще изначально сделать такую большую инсталляцию за два с половиной месяца было задачей достаточно авантюрной. Я склонен к авантюрам, но это самый сложный случай, потому что очень высока была мера ответственности. К тому же, у меня есть трудная особенность: я часто начинаю что-то делать, и ко мне приходит даже не аппетит, а супераппетит. Идея разрастается настолько, что становится почти невоплощаемой.
Но в основном я успел сделать задуманное, хотя кое-что так и не реализовал. Первоначально и к ночной Сибири, и к золотому Парижу должны были прилагаться полутораметровые витражные окна, которые создавали бы световой и живописный фон. Но они были бы просто чрезмерно высокими для павильона. Единственное, что меня в такие мгновения утешает, — я вспоминаю строительство средневековых соборов. Их ведь делали невозможно долго, и за время строительства проект много раз менялся. Даже если собор выглядел не совсем так, как задумывалось изначально, всё равно было видно, что в нём есть замах и красота.
В итоге последние недели перед Парижем я спал по четыре часа в сутки и первый раз в жизни работал по 20 часов без перерыва.
Вообще если бы кто-нибудь рассказал мне, что я могу столько работать, то не поверил бы.
Поэтому сейчас я испытываю, с одной стороны, грусть из-за того, что всё закончилось, а с другой — невероятное облегчение, потому что эта эпопея позади.
Парижские приключения
Сейчас инсталяция стоит в книжном магазине «Глоб» (Librairie du globe) для русских во Франции и французов, интересующихся Россией
Действительно, эпопея, важнейшей частью которой была наша поездка. Какие приключения запомнились больше всего?
Было несколько драматических моментов, когда мне казалось, что всё кончено и ничего не получится. Один из них случился за пару часов до вылета из аэропорта Толмачёво, когда выяснилось, что контейнер с инсталляцией, который мы привезли на грузовике, весит больше, чем берут в багажное отделение — 55 килограммов. Мне пришлось таскать его по всему аэропорту и несколько раз выкладывать часть элементов конструкции, потом вновь ставить этот гигантский контейнер на весы, чтобы определить, укладывается ли вес в норму (почему-то они требовали, чтобы я каждый раз его снимал), убирать его и снова откладывать часть элементов. И так несколько раз.
А в дороге контейнер разбили, и из него пропали два макета ренессансных дворцов. Обнаружилось это всё уже в выставочном центре Paris Expo, где проходила книжная ярмарка и монтировалась инсталляция. Поэтому пришлось срочно делать квадратный метр золотых росписей, чтобы закрыть образовавшуюся пустоту.
Я просто высыпал все краски, расстелил огромные листы бумаги и прямо на полу начал рисовать недостающие элементы.
Это продолжалось всю ночь, и я едва успел к утру.
Также во время перелёта потерялась сумка с осветительными приборами — это значило, что инсталляция могла потерять освещение. Только благодаря Институту перевода и нашим друзьям-застройщикам из компании Vaali Expo эту проблему удалось решить, и к нужному моменту все объекты светились. Ребята из Vaali Expo вообще очень помогли нам при монтаже.
Страшное напряжение держалось до последней секунды и спало только в момент, когда инсталляция была собрана и посмотреть её пришли сотрудники из итальянского национального павильона.
И я услышал, что они все друг другу говорят: «Belissimo, belissimo!»
Тогда я понял, что что-то получилось.
Было очень смешно, когда после открытия выставки мы ехали в парижском метро, я несколько раз чуть не упал, потому что засыпал стоя.
Защита красоты от варварства
Радий Петрович Погодин — советский писатель, художник, поэт, сценарист. Обладатель государственной премии РСФСР имени Н. К. Крупской за произведения литературы и искусства для детей
Ты говоришь о древнерусской красоте, мотивы которой отразились в работе, но в целом инсталляция выполнена совсем не в патриотической стилистике?
Во мне нет ни грамма почвенничества — это правда. Но для меня древнерусское искусство — часть мировых культурных драгоценностей. И от его красоты моё сердце колотится не меньше, чем от ассирийского или византийского искусства или от искусства итальянского Ренессанса. Если сравнить человеческую память и человеческое сознание с огромным причудливым дворцом с разными залами, комнатами, лесенками, лабиринтами, потайными ходами и коридорами, то, конечно, в моём личном внутреннем дворце есть несколько залов с древнерусской красотой, которая пришла через Тарковского, детские впечатления и ещё через рассказ Радия Погодина «Маков цвет».
Я прочитал его ребёнком, и он тогда стал для меня символом защиты красоты от равнодушия.
Речь там шла о том, как в результате случайности порвалась связь времён и в Новгороде люди утратили способность замечать красоту.
Может быть, тема древнерусского, да и более позднего наследия так остро воспринимается, потому что сегодня оно практически беззащитно. Несмотря на то, что все кричат о защите национальной культуры, именно это делает её ещё более хрупкой. Люди трубят о величии нации, но не хотят, не понимают и не готовы спасти её нежные истоки — сокровенные произведения искусства и литературы, потому что это огромная и очень тонкая работа, а не беганье с транспарантами. В результате это наследие оказалось фактически беззащитным: архитектура утрачивается, атмосфера и тексты забыты.
Каким ты видишь путь сохранения этого наследия, если транспаранты делают его ещё более уязвимым?
— Я считаю, что общество должно думать не о том, как быть страной, а о том,
как остаться людьми.
Для того чтобы это сделать, нужно задуматься всего о нескольких вещах: культура, образование, экология, наука и уважение к человеку. То есть, мне кажется, что общество сейчас стоит на очень важной развилке: если оно не научится уважать культуру, природу, знания и людей, то оно обречено.
Андрей Рублёв — наиболее известный русский иконописец московской школы XV века. Канонизирован в 1988 году Русской православной церковью в лике преподобных святых
Для меня Рублёв, деревянное зодчество и память о людях, которые эту культуру создавали, — вещи в миллиарды раз более важные, чем флаги, гербы и гимны. Если кто-то правда хочет, чтобы эти гербы и гимны кем-то уважались, то он в первую очередь должен сохранить Рублёва, росписи и деревянную резьбу.
У знаменитого американского астрофизика и популяризатора науки Карла Сагана есть прекрасная книга «Космос» — одно из немногих произведений, в котором автор равно тонко чувствует естественно-научные и гуманитарные знания. Каждая глава этой книги начинается с рассказа о выдающейся женщине — античном учёном Гипатии, которую растерзали христианские фанатики. У Сагана постоянно звучит рефрен: если бы та древняя история не прервалась и не уступила бы варварству, то сегодня мир был бы на совершенно другом витке развития, и космические корабли, похожие на античные триремы, бороздили бы далёкий космос.
Мне кажется, что это одна из самых важных идей — то, что мы не должны отступать перед варварством и должны вить эту тонкую нить культуры, всё время делая её более крепкой.
Это страшно сложно, но только это даёт нам возможность реализовать наши надежды по гамбургскому счёту, а не какими-то маленькими урывочками.
Космополитизм и нескончаемая красота
Париж и Парижский книжный салон в частности показывают, что красота не всегда отступает перед варварством: что произвело на тебя наибольшее впечатление?
Если находить аналог этого города в культуре, то Париж можно сравнить только с его главным музеем и с его сердцем — Лувром. Как в Париже, так и в Лувре возникает ощущение удивительного потока нескончаемой красоты, которую ты не то что не можешь обойти ногами, но даже просто охватить разумом, потому что этот поток кажется незавершающимся. Невероятность к этому чувству добавляет то, что всё это собрано со всего света. Так же, как ты пытаешься успеть увидеть образцы искусства всех эпох в залах Лувра, так и в городе ты тонешь в вихре красоты, архитектуры и людей, прибывших изо всех уголков Земли.
А на выставке?
Для меня Парижский книжный салон и сам город срослись в единое целое и стали каким-то безумным и прекрасным космополитическим ураганом из невероятной старинной изысканности, множества красивейших лиц разных рас, костюмов со всего мира, фантазии, запахов и красок. В России люди гораздо больше похожи друг на друга, а здесь ты можешь увидеть старика, напоминающего Ганди, и тут же — ослепительно красивую арабскую или африканскую девушку.
Два самых красивых национальных павильона книжной ярмарки, на мой взгляд, принадлежали Румынии и Марокко. Марокканский павильон был оформлен как огромное пространство из бесконечных клеток, в каждой из которых висели листы с образцами мировой письменной культуры. Посетители могли отрывать их и забирать себе. Румынский павильон был создан из больших алюминиевых плит, подвешенных таким образом, что они колыхались от потока воздуха, отбрасывали блики и искрились, как живая зеркальная стена.
Про поиск идеального человека
37 стран представили свои книги на 37-м Парижском книжном салоне
Борьба за красоту в твоей жизни как часть борьбы за спасение человечества — именно она станет темой следующего фильма, героев которого ты ищешь?
Сейчас у киностудии Aalwe есть два кинопроекта, которые мы пробиваем. Пока это долгострои, к сожалению. Первый — «Брод через бездну» — как раз фильм о том, как выдающиеся люди в разных сферах человеческой деятельности пытаются делать невозможное ради выдающихся достижений, идеалов или победы над смертью, войной и жестокостью.
Эта идея началась с конкретного человека — биатлониста Уле-Айнара Бьёрндалена. Я смотрел на него много лет. Бьёрндален — это сочетание двух образов, которые мне очень нравятся: разумного сверхчеловека и чертёнка из табакерки, выпрыгивающего в последний момент и делающего то, во что никто не верит. Я начал фантазировать вокруг этой темы, и мне стало интересно объединить в одном фильме людей из разных стран, делающих невозможное в различных сферах.
Все эти герои словно приходят к стандартным, разочарованным, разуверившимся людям и говорят: «Давайте попробуем делать иначе — вдруг получится».
Я хотел бы, чтобы в фильме мы посмотрели на таких людей в нескольких очень важных областях — борьба за экологию (спасение лесов); борьба за продление человеческой жизни (то, что над чем сегодня бьются многие учёные — один из центров этой битвы находится в Силиконовой долине). Борьба со смертью — то, что делают американцы в рамках анонсированного президентом США Обамой и вице-президентом Байденом проекта Moonshoot, бросая вызов раку. И борьба за мир. Я мечтал и очень много сделал для того, чтобы героем этой новеллы стал бывший президент Израиля и лауреат Нобелевской премии мира Шимон Перес, но, к сожалению, этому уже не суждено случиться.
Я знаю, что ты потратил почти год, чтобы взять у Шимона Переса интервью, и это почти получилось.
Шимон Перес получил Нобелевскую премию мира совместно с Ясиром Арафатом и Ицхаком Рабином в 1994 года за подписание мирных соглашений между жителями Израиля и Палестины
Мне очень больно, что я не успел, но в этой истории есть и то, что меня очень греет. То, какое количество людей пытались мне помочь и как много они сделали. Мне очень помогал Израильский культурный центр в Новосибирске и лично Ирис и Мати Цвайг. Особенно много сделал «Сохнут» и Валерий Сильвер. Пытался помочь «Джойнт», который подключил израильский Кнессет. Помогала Федерация еврейских общин России, её президент Александр Моисеевич Борода и пресс-секретарь Андрей Глоцер. Также меня здорово поддерживала «Новая газета»: её корреспондент Наталья Копылова и главный редактор Дмитрий Муратов, который даже несколько раз говорил о проекте с экс-президентом Горбачёвым. Нам оставалось совсем немного...
Как ты выбираешь таких необычных героев?
Шимон Перес очень напоминал мне университетских профессоров, у которых я учился и которые мне очень близки.
Наверное, я подсознательно ищу таких родных людей, на которых могу опереться.
И нахожу их в своих героях.
Я вообще склонен влюбляться в людей. Мне важно чувствовать, что человек не просто «мой», а что он — идеальный. Айн Рэнд как-то сказала, что всё, что она делает, — это не про литературу, а про поиск идеального человека. Я надеюсь что, то, что я делаю, тоже про поиск идеального человека. Даже когда читаю что-то про человека и смотрю фотографии, я допридумываю его образ: он становится мне родным, как будто это член моей семьи. Я несколько раз писал в своих письмах: «Мы наблюдаем за вами долгие годы и считаем родным человеком». Это не слова, а то, как я чувствую мир и людей.
Это один проект, а чему посвящён второй?
Второй — это документально-анимационный фильм «Северные бриллианты, или Леди Winterсity». Это проект на границе документального кино, анимации и моды. Я бы хотел соединить в нём две страны, два мироощущения и два возраста. По сюжету пожилой изысканный европейский кутюрье должен сделать коллекцию для юных моделей из Сибири. При этом они ещё верят, что их жизнь должна стать сказкой, а кутюрье прошёл свой яркий и прекрасный путь и понимает, что время не бесконечно. Это должен быть фильм о красоте, но также и о несовпадении человека и места, человека и времени, человека и человека.
Подпишитесь на нас в Telegram
