На Колыванском камнерезном заводе заканчивают работать над большим заказом для храма, в котором крестили оружейника Михаил Калашникова. Корреспондент Сиб.фм съездил в небольшое алтайское село и первым увидел иконы, подобных которым нет нигде в мире.
Мы выезжаем из Барнаула рано утром, ещё до рассвета. Хотим засветло успеть в Курью. Водитель Миша говорит, что по хорошей дороге домчим часа за три. Вначале всё идёт по плану, но где-то в середине пути, после Алейска, попадаем в метель. Ледяной ветер гонит по полям позёмку. Кое-где на трассе появляются небольшие сугробы.
— Туда-то доедем, а вот что дальше будет — неизвестно. Посмотри, что сзади творится, — говорит шофёр, глядя в зеркало заднего вида. Я оборачиваюсь. На севере кто-то невидимый и огромный натягивает на небо свинцовый кафтан. Становится неуютно.
1749 — год основания села Курьи в Алтайском крае. В 2014 году в селе проживали 3 554 человека
В Курье оказываемся к обеду.
На центральной площади трёхтысячного села на каменном пьедестале стоит бронзовый бюст Михаила Калашникова. Немигающие глаза смотрят на Знаменскую церковь. В ней почти век назад крестили маленького Мишу — человека, которому суждено было сконструировать самое популярное стрелковое оружие на планете.
У каменного здания в русско-византийском стиле непростая история. Фундамент заложили в 1889 году, строительство закончили через 20 лет. Церковь большая, и почему её возвели именно в Курье — до сих пор тайна. Поблизости находились более крупные населённые пункты Змеиногорск и Колывань, где подобных храмов не было.
В середине 30-х годов XX века церковь закрыли. «Чтобы снять с храма кресты, активисты Союза безбожников подъехали на тракторе, зацепили их верёвками и повалили на землю. А в это время мимо шла из школы второклассница. Так её этими крестами и убило», — писал Михаил Калашников в книге «Траектория судьбы».
Старожилы Курьи вспоминали, что девочка была любимой дочерью тракториста Демидова, который и сидел за рычагами управления.
Купола снесли, здание частично перестроили. В просторных помещениях советские крестьяне хранили зерно. С конца 50-х в бывшем храме сначала располагался кинотеатр, затем районный Дом культуры. Уроженец Курьи архитектор Пётр Анисифоров говорил: «Здание было в очень плохих условиях. Всё время подтекало. Современная постройка уже раз двадцать бы упала. Но наши прадедушки — очень грамотные строители. Сами изготавливали кирпичи и раствор. Делали на века. Их мастерство до сих пор поражает».
До 30 тысяч туристов приезжают ежегодно на родину оружейника Калашникова в Курью
В 2011 году в Курье построили современный Дворец культуры и искусств. Здание церкви передали православным верующим. Первую за 80 лет службу здесь провели в 2012 году. «Храм уникален по своим архитектурным и технологическим особенностям. Он имеет очертания святого ковчега — таких храмов в России было не более пяти-шести, — рассказывал в прошлом году на Столыпинской конференции Александр Карлин, губернатор Алтайского края. — До сих пор инженеры не могут раскрыть его технологические особенности, объяснить, как в храме на протяжении всего года поддерживалась комфортная температура. Ведь он не имел никакого отопления».
Знаменскую церковь решили восстановить. Строительная техника на центральной площади Курьи появилась осенью 2014 года. Сделали многое: установили леса, частично выровняли пол в купольной части храма, выложили кирпичом колонны, очистили внешние стены специальным раствором.
Хотели управиться за год, а не успели и за два.
Сегодня церковь напоминает лежащую «на спине» букву Б. Между полукруглой алтарной частью и вытянутой звонницей тянется к небу стрела строительного крана. Штабеля кирпичей засыпаны снегом, ветер гуляет сквозь пустые оконные проёмы. «Стой! Опасная зона», — предупреждает надпись на табличке, прикрученной ржавым прутом к забору из профнастила. Следов вокруг ограды нет, — всё выглядит так, будто кто-то щёлкнул пальцами, и рабочие вдруг исчезли. Кто заставил их испариться? За ответами идём в местную администрацию. Здание прячется за мохнатыми еловыми лапами здесь же на площади.
— Первый подрядчик у нас был из Омской области. С ним ещё продолжаются суды. Он, скажем так, плохо отнёсся к объекту. Выполнил демонтажные работы, на этом остановился. Вторым подрядчиком стал алтайский «Стройгаз», но, учитывая сложную финансовую ситуацию на предприятии, с ними тоже пришлось расторгнуть контракт, — рассказывает Вячеслав Ковшов, глава администрации Курьинского района. — Плюс к этому здесь большой объём реставрационных работ по фасаду. Необходимо делать вычинку, убирать сломавшиеся и раскрошившиеся кирпичи и вставлять новые. А кирпич нужен уникальный и по размеру, и по качеству. Мы его заказываем в европейской части страны, в городе Энгельсе — в других местах такой не делают.
Ковшов говорит, что нового подрядчика уже нашли, сейчас он изучает проектно-сметную документацию. В районной администрации планируют, что «в течение календарного года с момента заключения контракта объект введут в эксплуатацию». В Курье предпочитают не торопиться и хотят всё сделать качественно, чтобы «храм простоял ещё несколько столетий».
Колыван — имя богатыря, упоминаемого в русских былинах. В разных версиях встречаются Колыван Колыванович, Колыван Иванович
Кирпич возят издалека, а вот внутреннее убранство делают здесь же, в Курьинском районе. Жертвенник, алтарь, престол, кессоны с ликами святых, — в прошлом году Колыванский камнерезный завод приступил к изготовлению большого заказа для Знаменской церкви. Стоимость работ, по словам Ковшова, — 12 миллионов рублей из краевого бюджета.
Хотим ехать в Колывань сегодня же, но местные жители не советуют. Говорят, что дорогу перемело в нескольких местах. Утром снегоуборочная техника должна расчистить путь. Остаёмся в Курье.
Узнаём из новостей, что километрах в двадцати пяти от села несколько десятков машин застряли на трассе в снежном плену. Выгодная погода для гостиницы: водители пережидают непогоду, телефон не умолкает.
Свободных номеров нет, в девятом часу забрали последнюю койку, «третьим на подселение». Ветер завывает всю ночь.
Впервые название Колывань встречается в сочинении арабского географа Аль-Идриси «Книга Рожера», написанном в 1154 году на Сицилии
Метель не утихает и утром. На пронизывающем ветру руки без перчаток мгновенно немеют. Кое-где асфальт превращается в снежную скомканную скатерть, за которой словно из ниоткуда возникает белая стена. Одно неверное движение, — и можно пропустить поворот, съехать с дороги, и машина окажется в кювете, уткнувшись передней частью в сугроб. Миша часто притормаживает, ругается и говорит, что всё, вот теперь-то точно не проедем. Но снежная завеса каждый раз рассеивается, и мы проскакиваем очередное узкое место между перемётами. Дорога петляет между холмами. Пейзаж за окном автомобиля напоминает слоёный пирог: рощицы лысых осин и берёз переходят в пласт черневой тайги, над которой нависают предгорья, сплюснутые под тяжестью серой тучи. Именно здесь начинаются древние алтайские горы. Или здесь они заканчиваются?
На этом перекрёстке неба и земли и появилась Колывань — мать алтайских городов. Вскоре после смерти Петра I промышленник Акинфий Демидов открыл здесь медеплавильный завод. На его месте в 1802 году возникла Колыванская шлифовальная фабрика.
Впервые в истории страны на ней начали обрабатывать камень с помощью силы воды.
Плотина на пруду приводила в движение пятиметровое колесо, которое, в свою очередь, через систему ремней и блоков передавало механическую энергию на шлифовальные машины.
Именно здесь из цельного утёса зелёной волнистой яшмы рождалась Царица ваз. В 1831 году тысячи горняков со всех каменоломен Рудного Алтая впряглись в лямки и ценой невероятных усилий потащили заготовку по изрезанным реками и ручейками буграм. Пятьсот метров в день — с такой скоростью двигалась вереница работяг.
На заводе колыванским мастерам потребовалось двенадцать лет, чтобы сотворить самую большую в мире каменную чашу.
Полторы сотни лошадей восемнадцать месяцев везли её через всю страну в столицу. Четыре года сооружали для шедевра камнерезного искусства специальный фундамент в Эрмитаже. С тех времён здесь остались: гранитная сопка с редкими соснами, небольшой пруд с плотиной и простенькое двухэтажное здание, вдоль которого струится вода, продолжая начатую два с лишним века назад камнерезную песню.
— Это самое историческое здание в Алтайском крае, отсюда начиналась история камнерезного завода. Туристы удивляются, что место, где ваялась Царица ваз, до сих пор работает. В этих местах есть горный дух, который притягивает людей, — говорит Алексей Дорохов, художник Колыванского камнерезного завода.
Кабинет Его Императорского Величества — учреждение, ведавшее личным имуществом русской императорской фамилии в 1704–1917 годах
В царское время главным заказчиком фабрики был Императорский кабинет. Тогда в Колывани изготовили около тысячи произведений искусства, большинство из которых сохранилось до сегодняшнего дня. В XX веке объём заказов резко упал, а после распада СССР Алтай и вовсе чуть было не потерял камнерезный завод. Писатель Александр Родионов так сказал о фабрике того времени: «Холодные тела станков железно помалкивали, и там, где раньше они лоснились от смазки, не видно было и слезинки машинного масла. Были обидно тихие для рабочих корпусов годы».
В конце 90-х годов Колыванский завод прикрепили к «Алтайавтодору». Заказы на бордюры и гранитную плитку спасли историческое производство от финансовой смерти.
— Сейчас на заводе работают 50 человек. Это все-все-все сотрудники, включая и мастеров, и шофёров, и управленческие кадры.
В этом году отдохнули на новогодних праздниках и сразу же, не раскачиваясь, полностью включились в работу в три смены. Знаем уже, что время летит, и не успеешь оглянуться — год пройдёт. А объём работы очень большой. И всю её нужно сделать качественно, — рассказывает Дорохов.
В большом цехе шумно. Дисковые пилы визжат, распускают массивные каменные блоки на плитку, парапеты и бордюры. Люди в оранжевых наушниках наблюдают за точными движениями механизмов, — станки автоматические, действуют по заданной программе. Цех поменьше расположен в двухэтажном белом здании, над которым висит табличка с текстом:
«Первый в мире механизированный камнерезный завод. Основан в 1802 году Ф. В. Стрижковым».
Внутри на полу лежит трёхметровая икона, составленная из плотно подогнанных друг к другу разноцветных кусочков камня разных пород. Длинноволосая крылатая фигура держит в правой руке меч, а в левой — щит. Дорохов брызгает на лицо ангела водой из пульверизатора, проводит по нему рукой, и запылённое изображение на наших глазах оживает. Нимб вокруг головы наливается цветом, внимательные глаза словно заглядывают в душу.
— Это архистратиг Михаил. Будет висеть в Знаменской церкви справа от входа. Он выполнен в технике флорентийской мозаики из порфиров, порфиритов и яшмы. На такую икону уходит минимум месяц. Подобрать материал так, чтобы всё смотрелось единым целым — очень сложная работа. Рано или поздно камень начинает диктовать свои условия. Распилишь его и видишь: где-то по тону не подходит, а где-то хорошо смотрится.
Чтобы понять структуру камня, его поведение при шлифовке и полировке, нужно потратить много времени, лет пять-семь проработать, — объясняет Алексей Дорохов.
На первом этаже стоит то самое деревянное колесо, приводившее в действие фабричные механизмы ещё во времена российских императоров. Сегодня оно не работает и сохранилось лишь в качестве музейного экспоната. На фабрике всё дышит историей. Колыванский камнерезный завод — это единственный в стране действующий памятник промышленного производства.
— Краска и роспись — это ненадолго, не на века. Она и потускнеть может. А камень раз сделал, отполировал, и он столетиями стоит. Пятьсот лет, шестьсот, а то и больше — вот срок жизни. И как художник задумал, так и будет. Порой смотришь на кусок породы и удивляешься: какой дивный рисунок сама природа заложила, — говорит Дорохов, — Камень формировался вместе с нашей планетой. Он — сама история. Иной раз пилишь его и думаешь: человечества на Земле ещё не было, а этот камень был, и ты сейчас с ним работаешь.
Это завораживает, притягивает. Появляется преданность к материалу, и уже сложно сойти с камнерезной дорожки. Это на всю жизнь.
— Из маленьких кусочков нашего алтайского камня колыванские мастера делают картины-иконы. Художник не применяет краски и не смешивает палитру. Природа-матушка заложила цветовую гамму в камнях. Их собирают камнерезы для того, чтобы получились вечные иконы, — рассказывает Ольга Панина, директор Колыванского музея истории камнерезного дела на Алтае.
Первый человек поселился в окрестностях Колывани за полтора миллиона лет до нас. Местные горы старше на порядок, а то и на два. Русская цивилизация пустила здесь корни три века тому назад — мгновение по меркам истории. Сравнивая эти отрезки, начинаешь думать о вечности — о времени, не имеющем ни начала, ни конца.
О деньгах здесь говорят неохотно.
Но никто не жалуется.
— Раньше порой задерживали зарплату. Сейчас такого нет. Появился надёжный финансовый фундамент, — и отношение к работе поменялось. Сейчас у нас очень много заказов на флорентийскую мозаику, — рассказывает один из работников завода.
Недавно очень уважаемый в Алтайском крае человек заранее заказал себе каменный склеп. С иконами. Имени назвать не могу, но, поверьте, его знают все.
В мастерской художника на стенах висят листы ватмана с набросками горных пейзажей и ликов святых. Некоторые из них уже обрели твёрдую оболочку, они украшают школы и больницы региона. Другим ещё только предстоит воплотиться в камне. На складе лежат готовые стенки церковного престола. Библейские сюжеты вырезаны из камня: вот тайная вечеря, вот Иисус несёт свой крест, а вот Христа распяли. Заказ для Знаменской церкви почти готов. Мастера собирают пару Михаилу — архангела Гавриила. Возле шлифовальных станков — сосредоточенные лица мужчин и женщин.
— Этот храм станет визитной карточкой не только Курьинского района, но и всего Алтайского края. В Сибири церквей с таким объёмом и качеством флорентийской мозаики нет. Что-то подобное можно увидеть в Петергофе и Москве, но не у нас, — говорит Алексей Дорохов.
В Барнаул возвращаемся на закате. Защитная лесополоса сливается с неубранным полем подсолнечника. Солнечные лучи отражаются от наста и окрашивают растения в багряный цвет. Множество поникших головок похожи на плотный ковёр, под которым не видно снега, и кажется, что за окном не зима, а поздняя осень; деревья уже сбросили листву и ждут морозов.
Подпишитесь на нас в Telegram
