«Новосибирск – не для колясочников»: девушка-программист рассказала о причинах переезда в Питер

Программист по образованию, оптимист по жизни: сибирячка Ольга Кирилюк с детства перемещается в инвалидной коляске, но жаловаться не привыкла; она всё та же хрустальная девочка, только уже с дипломом веб-разработчика и профессиональной камерой фотографа.

Сибирячка Ольга Кирилюк из числа тех самых «хрустальных» детей, о которых часто пишут в СМИ. Повышенная хрупкость костей – болезнь, но не приговор. Ольга не просто выросла, она живёт полноценной жизнью: замужем, работает, увлекается фотосъёмкой и мечтает увидеть уникальную бабочку с названием Мёртвая голова. «Коляска – это мои ноги, а не помеха», – говорит девушка в интервью Сиб.фм и попутно объясняет, почему однажды приняла решение уехать из Новосибирска.

Ольга, ваш Instsagram сегодня максимально питерский. Местная природа, животные, улицы. Но ведь вы родом из Новосибирска. Как оказались вдали от дома?

Теперь Санкт-Петербург – тоже мой дом, хотя родилась и выросла я в Новосибирске, а родители и сейчас там живут. Папа – учёный-химик, сотрудник НИОХ СО РАН, мама – главный бухгалтер в ателье головных уборов.

Самая я по образованию программист, в 2008 году окончила АВТФ НГТУ и сейчас занимаюсь веб-разработкой сайтов.

Что касается переезда из Новосибирска, то он в большей мере обусловлен низким уровнем доступности среды.

Я всю жизнь перемещаюсь на коляске, поскольку с рождения мне достался диагноз «несовершенный остеогенез». Многим это название знакомо в контексте «хрустальных детей», о которых временами пишут в СМИ, – детей с хрупкими костями. Но детям свойственно вырастать, и «хрустальным детям» – тоже. И вот я одна из них.

То есть доступная среда в Новосибирске – далеко не доступная?

Потихоньку становится лучше, но не благодаря чиновникам, а благодаря конкретным людям и организациям, которые о доступной среде подумали, не пожалели денег и сделали пандус – нормальный, а не для галочки. Пока у нас в этом вопросе очень многое зависит от конкретных людей. Даже от конкретных дорожных работников: можно сделать пандус хорошо, а можно так, что ни один колясочник не сможет им воспользоваться.

Всё на совести людей – большинство ответственных (в том числе чиновников) то ли плохо представляют, что нужно инвалидам, то ли просто халтурят.

С двумя главными, на мой взгляд, элементами доступной среды – жилым фондом и общественным транспортом – в Новосибирске всё печально. К слову о затворничестве среди инвалидов: затворниками многие становятся вынужденно. Много ли домов, из которых они могут выйти сами? Много ли по городу ездит автобусов и трамваев с низким полом?

Именно уровень развития доступной среды стал основной причиной нашего с мужем переезда в Санкт-Петербург. Здесь я могу без проблем ездить одна на метро и другом транспорте. Здесь нет долгих зим и знаменитого «само растает». Я никогда не чувствовала себя в Новосибирске настолько свободной, как здесь.

Кстати, о затворничестве. Инвалидность действительно многих роняет на дно жизни. Кто-то подсаживается на алкоголь, кто-то уходит в себя. У вас никогда ничего подобного не было?

Ко мне как-то подошли на улице, сунули листовку, мол, звоните в любое время. Смотрю – а там горячая линия помощи алко- и наркозависимым. Посмеялась: мне же даже никогда не нравился вкус спиртного.

Если без шуток: не скажу «за всю Одессу», но, возможно, такие сценарии случаются с людьми, которые изначально были здоровы, а потом стали инвалидами. Потерять возможности, которые раньше воспринимал как должное и не придавал им значения, очень тяжело и страшно. Но у меня, по сути, жизни вне коляски не было, я слишком общительный человек, чтобы изолироваться. И желания угробить себя тоже не было. Я ещё пожить хочу.

Ольга, судя по вашему Instagram, где вы назвались fialka.olga, на мир вы смотрите не только с оптимизмом, но и через объектив фотокамеры. Давно снимаете?

Цифровой фотоаппарат, тогда ещё не зеркальный, у меня появился в 2005 году. С того времени и стала фотографировать – было круто, что можно снимать без ограничений по количеству и не сдавать плёнки в проявку. От инстаграма я поначалу открещивалась, но потом оказалось, что там есть практически все мои друзья, и мне понравилась идея социальной сети, ориентированной именно на фото. Так и завела аккаунт в декабре 2016-го.

А сейчас на что снимаете?

Моей первой зеркалкой был Canon EOS 500D, до недавнего времени снимала на Canon EOS 700D. Буквально пару месяцев назад решилась взять Canon EOS 90D. Давно хотела попробовать технику повыше классом.

Почему среди ваши снимков так много природы и так мало людей? Чем они вам не нравятся?

Ой, они мне очень нравятся (смеётся, — прим. Сиб.фм)! Но как законопослушный гражданин я понимаю, что человек всё же должен разрешить публиковать свои фото в открытых источниках. И я чувствую себя свободнее, фотографируя то, что такого разрешения не требует.

Вообще, мои фото – это для души. Это средство для самовыражения и ещё в каком-то смысле средство поделиться эмоциями от увиденного и пойманного в кадр.

Однажды, ещё лет 10 назад, я попробовала монетизировать свои фотографии, предложив их в фотостоки. Мне ответили, что материала с тематикой природы у них и так уже некуда девать. Посмотрела, что им нужно, и решила, что не хочу снимать чьи-то рукопожатия только для того, чтобы пробиться к ним. Возможно, сейчас у меня было бы больше шансов пройти отбор, всё-таки опыта намного больше и снимки лучше. Но работа у меня, слава богу, есть, и снова заморачиваться с фотостоками не хочется. В итоге фотосъёмка пока остаётся просто одним из любимых хобби. Но если кто-то захочет купить у меня фото, буду только рада.

Ольга, а есть фотографическая мечта? Допустим, запечатлеть танец розовых фламинго?

Я хочу научиться фотографировать астрономические явления. Вот недавно была комета Neowise, я её видела, но на фото получила белую кляксу – конечно, хотелось бы иного.

А вообще мои мечты больше про «увидеть вживую», нежели «сфотографировать». Например, южная бабочка с именем Мёртвая голова – одна из таких моих мечт.