В аварии на Саяно-Шушенской ГЭС 17 августа 2009 года погибли 75 из 300 человек, находившихся на станции. Один из спасённых — сотрудник отдела информационных систем, инвалид детства Егор Микеров рассказал корреспонденту Сиб.фм, что происходило с ним в день катастрофы, как посёлок гидростроителей встретил и пережил трагедию и что не даёт людям его покинуть.
Мой кабинет был на цокольном этаже первый к машинному залу. С утра я пришёл, покурил, переоделся, включил компьютер. И вдруг гул, вибрация сильная. Подумал, что агрегат запускают, потому что должны были в этот день запускать. Потом хлопок. Везде пластиковые окна и двери — ничего не слышно. Вырубился свет, я пошёл в коридор, а там уже вода — потоком двери вышибает, мощный такой ручей по щиколотку.
Понял, что до запасного выхода не дойду, и вылез на улицу через окно. Там тоже из дверей вода, у входов в подвал образовались воронки. Я и женщина из соседнего здания уцепились за козырёк, воды уже по горло было. Подбежали три парня, которые подальше от станции были, вытащили нас и дальше побежали других смотреть.
А те, кто со станции убегал, не понимали, что происходит, многие даже не оглядывались. Потом подбежали коллеги, взяли меня под руки, через КПП пронесли и увезли домой.
В тот день был настолько сильный туман, что ГЭС в упор не видно. Когда меня вытащили из воды, я только заметил, что из машинного зала идёт вода, а что там с плотиной? Когда вылез в окно, понял, что с плотиной всё нормально, потому что булыжники и камни с гор не падают.
Вода дошла до распределительных устройств в полукилометре от станции, там потом вещи находили, мою сумку нашли в районе ЛЭП. В высоту — до второго этажа. Конечно, люди боялись, что вода в посёлок дойдёт.
Один телефон у меня утонул, второй промок, но благо в Черёмушках ещё был свет. Часов в десять утра я оказался у родителей дома. В посёлке люди бегали, паника была. Не знали, в чём причина, как это остановить и что дальше будет. Все начали уходить на гору, на дачи.
К обеду стало понятно, что эвакуации не будет. Милиция начала везде ездить, людей успокаивать. Другие мысли пошли: как теперь жить, что с людьми, которые на станции? Погибших пять дней не объявляли, тяжёлое ожидание было. Выясняли, кто был в смене, на станции. Я только на следующий день пришёл в себя, осознал, что вообще произошло.
Саяно-Шушенская ГЭС будет полностью восстановлена после аварии в 2014 году
У меня друг погиб близкий, мой ровесник, с рождения в одном дворе жили. Он работал лифтёром. Единственный такой лифт на станции оставался, остальные уже были без лифтёров. Он ушёл в лифт из курилки, когда авария произошла. Лифт разорвало, и его вынесло оттуда.
А начальник моего отца был на нижних отметках, и его единственного как-то потоком воды наверх вынесло, он жив остался. Потом в течение дня ещё двоих спасли. И всё. Отец, пока был жив, мучился и считал себя виноватым.
Ему мужик предложил поменяться отпусками, они поменялись, и отец как раз 17 числа в отпуск ушёл. Брат — крановщик на станции, ему в тот день смену переставили, и он спал.
Психологи МЧС работали с родственниками погибших, а с нами — местные, из Абакана, которые сами были неподготовленными. Давали какие-то обычные тесты. Я от них отвязался: «У меня всё нормально, занимайтесь теми, кому это нужно». Я инвалид с рождения, у меня ДЦП. Моя психика намного сильнее, чем у обычного человека.
2700 человек принимали участие в поисково-спасательных работах на СШ ГЭС
Разорваться невозможно, и я помогал только жене своего погибшего друга, у них ребёнку ещё года не было. С семьёй эту тему я не обсуждаю. Только с теми, кто был в момент аварии на станции.
К нам в отдел пришли несколько родственников погибших, их всех устраивали на работу. До сих пор работают. На первом этаже люди начали работать через два-три дня, когда розетки просохли. Я вышел на работу недели через две, в помещение на третьем этаже. В прежнем кабинете как после бомбёжки было — дыры в стенах, там сейфы плавали. В здание в посёлке нас перевели только почти через год. В коллективе почти всё осталось как было. Тут ничего не поделаешь, если о случившемся постоянно думать, лучше не станет. Я отключил у себя это ощущение — так легче.
Сразу после аварии выплатили двойную зарплату и 20 000 рублей выплатили всем, кто одежду или какие-то вещи потерял. Некоторые же голыми выходили.
185 млн рублей выплатило «РусГидро» пострадавшим и членам семей погибших в аварии
У кого дети были, тем квартиры дали, деньги. А у кого детей не было и кто жил гражданским браком — никакой помощи. Такие законы наши российские. Зарплаты как были высокие, так и остались. Но дело не в зарплатах, тут колоссальный соцпакет, в любой момент можно обратиться в профсоюз. В отделе кадров есть человек, который занимается только проблемами родственников погибших.
За безопасностью на ГЭС следили всегда. Но сколько не следи, всё равно произойдёт что-то, что не предусмотрено. Никто такого не ожидал. Шпильки не выдержали? Их никто никогда в мире не проверял. Это как пока самолёт не упал, не начинают разбираться, что произошло, и не вводят какую-то систему безопасности. Это плата за прогресс.
Если до аварии подойти к любому и спросить: «А там опасно?» — на тебя как на дурачка посмотрели бы. Это как сказать, что земля плоская и стоит на трёх китах.
Самым опасным считалось, когда молния в распределительные устройства ударяла, и вырубало свет в посёлке.
Мы здесь живём в маленьком мирке, где ничего никогда не происходило, никаких катаклизмов. Только году в
Молодёжь из тех, кто там погиб, я всех знал. Людей старшего поколения тоже. За 15 минут до аварии в курилке с девчонками был, они почти все погибли.
Авария уникальна, ничего подобного в мировой практике не наблюдалось. Сергей Шойгу
Здесь все друг друга знают, мы живём в «тепличном» посёлке. Некоторые уехали, полгода-год где-то пожили и вернулись. Мы друг за друга все держимся и друг другу помогаем, а вне посёлка никому не нужны.
Отсюда если после школы не уехал, то тут и прирастаешь. Работу получил — и уже не вырвешься. Сразу семья, дети и всё. Пока мы молодые, мы ещё можем в каком-то большом городе пожить. Но для нас это шок. Люди носятся, бегают. Я как-то приезжал в Новосибирск к девчонкам из посёлка. И издевался там над местными: брал бутылку шампанского утром и садился на лавочку напротив часовни на Красном проспекте.
Люди бегут, оборачиваются, смотрят — и такая обида в глазах читается, что вот они бегут, а я сижу. Я могу себе позволить жить спокойно, никуда не торопиться.
В годовщину я езжу к своему другу на кладбище. Последние два года уже стал ходить по всей территории, а сначала не мог, тяжело было — много людей, и все к кому-то приезжают.
Женился я почти сразу после аварии, хотя, помню, хотел отменить. Мы подали заявление в ЗАГС 1 августа 2009. Ребёнок родился в позапрошлом году — 16 августа. Жена в этом году высшее образование получила, работает регистратором в поликлинике.
Подпишитесь на нас в Telegram
