Быть писателем в 20-е годы прошлого века годы было нелегко. Того и гляди – что-то не то скажешь, не то напишешь или не так тебя поймут. Доставалось всем подряд: и молодым, начинающим, и маститым писателям, чьи имена были широко известны не только в Сибири, но и во всём Советском Союзе и даже за рубежом. Пока их только критиковали или исключали из членов отраслевого союза как сбившихся с пути.
Весной 1928 года сибирские пролетарские писатели, чтобы удержаться в русле «правильной» позиции, решили объединиться, создав Сибирское краевое объединение ВАПП.
«И вовремя это сделали, – наставляла на путь истинный газета «Советская Сибирь», – потому что в нашей литературе, в силу недостаточного пролетарского руководства ею, появилось много произведений, которые политически нам чужды. Для отпора им необходима консолидация и объединение всех пролетарских работников литературы на принципиально выдержанной подчёркнуто классовой позиции».
Газета критиковала писателей и поэтов, оступающихся то вправо, то влево с намеченного пути, потерявших классовую бдительность, «протаскивающих в литературу чуждую нам мелкобуржуазную и открытореакционную идеологию». Особенно доставалось журналу «Сибирские огни». Как раз в дни работы Сибирского краевого совещания пролетарских писателей на страницах газеты появилась большая статья «Кому светят "Сибирские огни"?».
Это была настоящая травля. Дело в том, что Новосибирское отделение АПП ещё с 1927 года вело себя враждебно по отношению и к Сибирскому союзу писателей, и к «Сибирским огням». Дошло до того, что даже была объявлена борьба против «литературной реакции» во главе с Владимиром Зазубриным и выдвинут нелепый лозунг «Взорвать академию сибирской словесности».
Фото с сайта twitter.com
В конце 1927 года решили было «изжить всякие литературные склоки и наладить совместную работу с Сибирским союзом писателей». И тут вдруг появилась новая статья. Неизвестно, с чьей подачи, но все получили «по заслугам»!
Начали с Рюрика Ивнева, только что вернувшегося из путешествия на Восток и делившегося своими впечатлениями: «Я беседовал с купцами, моряками, с арендаторами маковых полей. Трогал собственными руками паруса и мачты кораблей». Его подвергли настоящему допросу: «Для чего маковые поля? Не для опиума ли, который китайцам отправляют? Что рассказывают моряки? Не встречались ли с английскими канонерками?»
Затем попало товарищу Феоктистову, который 20 лет потратил на поиски писем Достоевского к семипалатинской девушке. Газета негодовала: как согласовать вашу столь необычайную любовь к Достоевскому с тем, что пишет Вяткин: «Достоевский призывает, – сказал Горький Вяткину, – смириться, покориться, простить... Не слушать, а преодолеть должны мы Достоевского, он – наш национальный враг. Вы понимаете, товарищ Феоктистов, не только классовый враг, но даже национальный».
Дальше шел Зазубрин, который «поддался чуждому влиянию и бессознательно выполнил чуждый социальный заказ». Посетив XV съезд коммунистической партии, писатель описал свои впечатления в «Заметках о ремесле». По мнению газеты, он увидел на съезде совсем не то, что увидели делегаты съезда.
Владимира Зазубрина больше интересовали не речи, а исторические личности, руководители партии и государства – как они одеты, как ходят, как выглядят.
«Сталин всегда спокоен. Ему трудно, вероятно, было ходить в туго накрахмаленном высоком воротничке и тщательно выглаженных брюках. Он носит неизменно свой зелёный френч, серые мятые, свободные штаны и простые сапоги».
«Костюм Бухарина – какая-то переходная эпоха. На нем чёрная толстовка, воротничок, манжеты. Толстовка перетянута широким офицерским жёлтым ремнем. Брюки заправлены в сапоги. Одним словом, до пояса – новая экономическая политика, ниже – военный коммунизм».
Фото с сайта twitter.com
«Молотов – человек с необычайно сильным лицом. Мне кажется, что люди, подобные ему, в домашней обстановке очень громоздки, они должны быть похожи на мощных коней, введённых в гостиную. У Молотова короткая верхняя губа».
«Вот вам лицо XV партсъезда, – возмущалась «Советская Сибирь», – за широкими штанами Сталина, белизной воротничка и манжет Рыкова, толстовкой Бухарина, короткой верхней губой Молотова Зазубрин на увидел лица съезда, лицо нашей миллионной партии. Не заметил бьющего энтузиазма при разрешении коренных вопросов мировой революции»!
Но больше всего газету возмутило то, что писатель вдруг среди многочисленных делегаток съезда неожиданно увидел «изящно одетую женщину» с «изящной блестящей коробочкой (пудреницей)».
Журналист кипел от негодования: «Вместо иваново-вознесенских и московских текстильщиц, украинских батрачек, ленинградских металлисток товарищ Зазубрин раскопал на XV съезде эту женщину. А работниц, пролетарок, правда, – признавала газета, – иногда не совсем изящных и уж, конечно, без изящных пудрениц, товарищ Зазубрин и не заметил».
По мнению «Советской Сибири», «Сибирские огни» мало внимания уделяли классовой борьбе в деревне, культурной революции. Однако только статьёй дело не ограничилось. В борьбу вступила группа «Настоящее» под руководством А. Курса. В апреле-мае 1928 года под лозунгом борьбы с литературной реакцией в Сибири она развернула кампанию против «Сибирских огней». Курс даже назвал известный роман Зазубрина «Два мира» в фельетоне, опять всё в той же «Советской Сибири», «кровяной колбасой». В результате этой кампании в июне 1928 года Сибкрайком освободил Зазубрина от руководства Сибирским союзом писателей и журналом «Сибирские огни» и полностью сменил редколлегию.
Удалив Зазубрина, принялись за других. Вячеслава Шишкова и Всеволода Иванова объявили кулацкими писателями. Луначарского обвинили в правом уклоне, напали на Горького... В 1929 году ЦК ВКП(б) даже вынужден был издать постановление «О выступлении части сибирских литераторов и литературных организаций против Максима Горького». Вскоре группа «Настоящее» распалась. Большинство её участников впоследствии были репрессированы, также как Вивиан Итин, Валериан Правдухин, Михаил Басов, Георгий Вяткин. Владимир Зазубрин был расстрелян 28 сентября 1937 года. Реабилитирован в 1957-м...
Подпишитесь на нас в Telegram
