Художник Владимир Мартынов рассказал корреспонденту Сиб.фм о своей работе в мастерской в Мадриде, где он оказался единственным представителем из России, выборе произведений для музеев, уникальных технологиях и мультимедийности в современных арт-выставках.
Прозрения и цифра
Ваши работы находятся в коллекциях знаменитых музеев — их список постоянно расширяется?
Мне повезло: практически тридцать лет я нахожусь в постоянном контакте с ведущими площадками страны, такими как Третьяковская галерея или Русский музей. Со временем круг этих музеев расширяется: работы попали в собрания Эрмитажа, Пушкинского музея, Московского дома фотографии, в «Росфото». Это серьёзный профессиональный диалог, который ко многому обязывает: приезжаешь показать свои работы и понимаешь, что они должны быть конкурентоспособными. Если один раз испортишь свою репутацию, то в следующий показывать работы не придётся. Это стимулирует к постоянному развитию: ты не можешь пять или десять лет работать над одним и тем же — нужно расширять свои возможности в творчестве, предлагать новые идеи и проекты.
Пока мне это удаётся. Два года назад я работал в мастерской в Мадриде, где используют новейшие технологии: и 3D-принтеры, и сложнейшие способы печати. Мастерская работает с художниками со всего мира, поэтому на переговоры ушло более полугода. Я единственный художник из России, которого они впустили в своё пространство. Для меня это был уникальнейший опыт работы. Качество используемых технологий у них доведено до немыслимого для русского человека перфекционизма — по сути, там сразу создаются произведения искусства для музея.
В Мадриде вы сделали много уникальных работ, какая из них наиболее дорога?
Звучит, может, банально, но если художник не будет любить каждую работу, то ничего с ней не произойдёт. Последние пятнадцать лет я работаю с цифровым пространством, создаётся сразу много работ, до сотни за день — а дальше идёт процесс отбора.
Это художественная кухня: из тысячи работ может остаться пять. Представляете, какой серьёзный отбор?
1980 — год основания Культурного центра Caixa Forum в Мадриде — постоянной выставки современного искусства
У меня нет жёсткого разграничения, в столичный или в провинциальный музей идёт работа — любой компромисс уничтожает художника. Даже если ты полраза пойдёшь на компромисс, он может разрушить всю твою жизнь. Мир искусства безжалостен. Человек ленив по своей природе, и только жесточайшая конкуренция может привести его к успеху. Хотя успех, конечно, понятие относительное.
Как создавать сто работ в день, из каких источников черпать вдохновение — вопрос сложный?
Сложный. Это тотальное движение, в котором не присутствует понятие вдохновения. Человеку нужно быть полностью погружённым в творческий процесс: когда он в нём растворён, даже во сне думает о своих работах. В сознании вырабатывается определённая химия. Есть точки прозрения, которые стимулируются внутренним напряжением. А романтические рассуждения о музе — это рассказы писателей, которые описывали жизнь художников.
К технологиям до сих пор у многих художников предубеждение, что это не настоящее искусство.
Вокруг технологий много неясностей, но они принесли массу полезного в творчество — дали безграничные возможности. Может, и сложность сейчас заключается в том, чтобы в океане возможностей найти свой спектр. Некоторые психологи говорят, что цифровое пространство приведёт нас к тотальной катастрофе. Забавно такое слышать. Человеку уже не убежать от цивилизации: она на него наступает, и вопрос в том, как с ней работать. Она может и поглотить, конечно, но интеллектуал с ней будет работать и найдёт равновесие.
Интеллект и создаёт культурное пространство, которое человека защищает.
А отсутствие культуры — его разрушает.
Современными технологиями, как понимаю, всё шире пользуются представители современного искусства других стран?
Да, современные западные и восточные художники, китайцы и японцы например, заполонили Нью-Йорк и Лондон своим искусством. Русские пока этого не делают, цепляясь за свои социально-политические проекты, которые во всём мире совершенно не интересны. Основным критерием современного искусства сейчас является тотальное зрелище.
736,5 часа длился перформанс югославского мастера Марины Абрамович «В присутствии художника»: взглядом устанавливался контакт с любым желающим посетителем выставки. Художница посмотрела в глаза 1 500 зрителей
Всё построено на том, чтобы создать тотальное шоу. Мастерская в Мадриде, в которой я работал, например, сотрудничает с такими мастерами, как Марина Абрамович или Марк Куинн — представитель направления Young British Artists, к которым относятся ещё и Дэмьен Хёрст, братья Джейк и Динос Чепманы. Там работала ещё Луиз Буржуа — суперзвезда, которая и в девяносто восемь лет сохранила творческую энергию. Все эти художники способны устроить глобальные проекты, которые включают в себя и инсталляцию, и мультимедиа, и трёхмерные объекты.
Арт-рынок, которого нет
Несмотря на то, что Новосибирск — это город-миллионник, галерей у нас в городе не хватает?
Открывать художественное пространство крайне сложно: у нас просто нет наработанного опыта традиций его устройства. За тридцать лет перестройки в городе не появились полноценно работающие галереи. Миллионный город, а арт-рынка и системной работы с художниками нет. 99 % художников решают свои проблемы сами, не прибегая к помощи услуг галерей: кто-то работает с архитектором, кто-то с дизайнером, кто-то непосредственно с заказчиком. По сути это крайне непрофессиональная, хаотичная форма существования арт-рынка.
В начале перестройки было несколько галерей, которые пытались работать с художниками, взращивать какие-то имена, но всё растворилось в просторах Сибири. Я с братом Андреем четыре года работал в галерее Le Vall, за это время было осуществлено более ста двадцати выставочных проектов. Программа была направлена не только на показ новосибирских художников — по большому счёту это было неким окном в большой мир. Например, мы показали уникальные программы с работами японских, американских художников. Это был мощный международный культурный диалог. Андрея Мартынова после этого пригласили в Москву, последние десять лет он работал исполнительным директором Московской биеннале современного искусства.
В Новосибирске жизнь художников крайне провинциальна, построена на случайностях.
Московская биеннале современного искусства — международная выставка современного искусства, проходящая в Москве по нечётным годам, начиная с 2005 года. Тема первой биеннале — «Диалектика надежды»
Одному художнику, без поддержки, никогда не удастся показать серьёзный проект в Москве на центральных площадках. Мне повезло: два проекта в рамках «Арт-Москвы» и салона Центрального дома художника инвестировала галерея «Старый город».
Современное искусство сейчас чаще выставляется в виде больших арт-проектов, именно поэтому ему необходимы большие инвестиции?
Да, современное искусство работает с новыми технологиями, дорогостоящими мультимедиа, цифровой печатью на разных материалах. Для того чтобы устроить достойный показ, необходимы серьёзные вложения. У нас об этом говорить не принято: считается, что всё происходит само собой. Но так было и шестьсот лет назад во времена эпохи Возрождения: Микеланджело и Рафаэль тоже имели инвесторов. У художников были серьёзные заказчики, вокруг вращались весомые капиталы.
Семьдесят лет советской власти отучали от денег: они считались особо не нужными.
Ленин говорил, что искусство должно принадлежать народу, а на самом деле такого никогда не было. Искусство принадлежало элите.
Да, его мог понять и простой человек, но оно никогда не было однородным. Есть простые, а есть крайне сложные метафизические формы, которые могут осмыслить только посвящённые люди, всю жизнь посвятившие себя искусству.
Человека заставляют обращаться к искусству сложнейшие внутренние мотивации. Он утром просыпается, смотрит на картину, и она ему даёт энергию, сложнейшие мысли в голове, рождает планы на жизнь или необходимый психологический фон. Подчас произведение искусства воспринимается коллекционерами как часть семьи, как неотъемлемый субъект в их пространстве.
Никас, Кехман, ковролин
К какому виду искусства, помимо изобразительного, вы любите обращаться?
Я люблю кино: можно сказать, что это вся моя жизнь. В первый раз я пришёл в кинотеатр «Победа» года в три — совсем маленьким. Он всегда был главным кинотеатром Центрального района, и история у него богатая: расцвет в пятидесятые-шестидесятые годы прошлого века, почти полная смерть в конце восьмидесятых, возрождение в новое время.
И сейчас «Победа» превратилась в большой культурный центр. А в иных кинотеатрах уже давно не кино показывают. К тому же скоро откроет выставочное пространство.
«Кинематографический бог» — так назвал Андрея Тарковского британский режиссёр и продюсер Дэнни Бойл, считающий необходимым каждому кинематографисту посмотреть фильмы Тарковского
Раньше в «Победе» было два зала — большой и малый. Иногда в ней проходили джазовые концерты. На площади перед кинотеатром был экран: показывали кино летними или осенними тёплыми вечерами. В сумерках на площади собирался народ, была своя, особая атмосфера. У Джузеппе Торнаторе есть ностальгическая картина о старом кинотеатре. Я думаю, что можно снять отдельный фильм и о «Победе».
Мне запомнились семейные походы в кино с двумя братьями. Мы убегали из школы посмотреть какой-нибудь фильм, особенно в яркие весенние дни. Я с детства был заядлым киноманом и лет с восьми уже смотрел в «Победе» фильмы Андрея Тарковского. История мирового кинематографа прошла на экранах этого кинотеатра. А современные возможности безгранично расширили рамки культурного диалога: теперь можно побывать в ведущих театрах мира, не выходя из кинозалов «Победы», оказаться на современных выставках и познакомиться с творчеством современных художников.
А как вообще, на ваш взгляд, выстраивается культурный диалог в Новосибирске?
Богатая культурная программа «Победы» для Новосибирска уникальна: наш город крайне сумбурный в плане культурной жизни, часто происходят глобальные подмены. Например, возьмём события вокруг оперного театра — «Тангейзер». Сначала потратили бюджет — изготовили костюмы и декорации, а на стадии выпуска спектакль оказался ненужным. Зато теперь под «культурным соусом» обсуждается ремонт и Кехман.
В оперном театре культурным событием должны быть спектакли, а не ковролин.
«Свои „15 минут славы“ я получил уже давно. Сейчас у меня другая цель. Я хочу, чтобы мои картины остались и имели свою нишу в истории, чтобы моё имя как художника помнили и через тысячу лет», — Никас Сафронов
Другой пример — выставка Никаса Сафронова в Художественном музее. Ни в одном государственном музее Москвы его выставки не проходят, есть же какая-то культурная иерархия. Это не значит, что его совсем не нужно показывать. Нужно, конечно, но на альтернативных площадках. Если такая иерархия принята в столичных музеях, не стоит её нарушать и в провинциальных государственных учреждениях. А у нас её игнорируют — под тем предлогом, что «мы должны что-то зарабатывать». В этом смысле в «Победе» нет хаоса в культурных программах, и это приятно. Здесь работают перфекционисты, и этот перфекционизм в конечном итоге поднимает планку заведения.
Возьмём некоторые громкие выставки в Эрмитаже или в московских музеях, вызвавшие скандалы: естественно, кому-то они нравятся, а кому-то — нет. Есть свобода выбора: не покупай билеты, не ходи на выставку.
Современный человек сам разберётся, что ему нужно, а что — нет. Он не нуждается в цензуре и сам может судить о том или ином
явлении в искусстве.
Какие примеры из мирового опыта вам нравятся в этом плане?
Немцы за десять лет после падения Берлинской стены зачистили центр города: убрали всю советскую архитектуру, провели престижнейшие международные конкурсы. Пригласили прогрессивных мировых архитекторов — не побоялись, что японские, итальянские или испанские мастера начнут у них строить. Были созданы специальные павильоны, любой человек мог посмотреть эти проекты и выразить своё мнение. У нас, увы, такое невозможно.
В Новосибирске, скорее, можно увидеть картины запредельной жадности инвестора: снёс одноэтажный или двухэтажный деревянный домик и поставил 16-этажное здание. Какому современному богатому человеку нужно жариться на 16-м этаже? Ему что, оттуда с парашюта прыгать?
Жизнь на сквозняке
Новосибирск готов принять большие и сложные проекты?
Новосибирск пока оторван от этой жизни.
У нас культурное пространство продувается сквозняками: если даже что-то и появляется,
то его вскоре выдувает.
Может, со временем всё изменится. Новосибирск — не захудалый городок, в котором нет богатых людей. Здесь огромное количество потенциальных инвесторов, но пока жизнь устроена так, что они не заинтересованы во вложениях в искусство — нет арт-рынка.
Допустим, в Голландии в небольших городках есть музеи современного искусства. В некоторых городах весь бюджет может быть построен на проведении международной выставки, куда ежегодно приезжают люди со всего земного шара. Венецианская архитектурная биеннале проходит по чётным годам, по нечётным — искусство. Огромные вложения, но и огромная отдача. Вокруг этого события выстроена вся жизнь Венеции. И это цивилизованная культурная жизнь современного города с большими историческими традициями.
Публика в нашем городе, на мой взгляд, готова к такому искусству. В моём детстве на выставки в Дом учёных в Академгородке очереди выстраивались такие, что конца и края им не было. Можно было простоять полдня, чтобы попасть в зал. Я думаю, что и сейчас большое культурное событие соберёт такие же неимоверные очереди.
Подпишитесь на нас в Telegram
