Вокзал для двоих беженцев

В Новосибирске показали спектакль-променад «Разговоры беженцев» по одноимённой пьесе Бертольда Брехта. Корреспондент Сиб.фм посмотрел постановку, побродил по станции «Новосибирск-Главный» вслед за героями, узнал, что такое театр вне сцены и послушал обсуждение границ современного театра на завтраке «Искусство в городе».

«Разговоры беженцев» в Новосибирске показывали в рамках XII Международного Рождественского фестиваля искусств, организатором драматической программы которого стал Новосибирский академический молодёжный театр «Глобус». Номинант на премию «Золотая Маска», спектакль является проектом петербургского фестиваля «Точка доступа».

Новосибирск — четвёртый город после Санкт-Петербурга, Москвы и Челябинска, увидевший перфоманс.

Никакой привозной бутафории, декораций и костюмов — только привычная обстановка многоголосого вокзала со свойственной ему суетой, шумом и огромном количестве людей.

11 спектаклей в основной программе XII Международного Рождественского фестиваля искусств

Заранее для журналистов устроили технический прогон спектакля на вокзале. Каждому зрителю выдали аппаратуру: наушники и радиоприёмник.

— ...в ресторане на вокзале города Хельсинки сидели двое и, время от времени опасливо оглядываясь, рассуждали о политике, — так начинается пьеса Брехта. Постановка петербуржцев же начинается с того, что в наушниках негромко играет музыка Густава Малера и звучат два голоса. Не сразу понятно, кому эти голоса принадлежат, где искать главных героев.

Роли случайно встретившихся немецких беженцев Циффеля и Калле исполняют актёр Максим Фомин и режиссёр спектакля Владимир Кузнецов. Зритель может следовать за ними, а может отстать, присесть отдохнуть в зале ожидания, выпить кофе или, увлёкшись подслушиванием чужого разговора, обнаружить себя в неожиданном месте. Герои же постоянно перемещаются по вокзалу, спускаются и поднимаются по лестницам, покупают продукты быстрого приготовления в киоске, чтобы перекусить, выходят покурить на улицу, на перрон.

И при этом — говорят. О концлагерях, о литературе, о свободе, о социализме, о сексе, о Гитлере, о выпивке, о детстве.

Театральный менеджер и историк музыкального театра — такие две специальности получил Константин Учитель в СПбГАТИ

— Забота о человеке в последние годы очень возросла, особенно во вновь возникших государственных формациях. Это вам не то что прежде, — о людях заботится государство. Великие личности, которые вдруг объявились в разных концах Европы, питают большой интерес к людям. Народу им надо много, на них людей не напасёшься, — рассуждают персонажи Брехта, двигаясь по коридорам.

Герои заигрывают со слушателями, привлекают к беседе случайных прохожих, прерываются, когда шум вокзала становится слишком громким. Зритель ощущает, что участники спектакля — не только актёры, но и он сам, а также буфетчица, продавшая Циффелю «Доширак», и женщина, которую герои разбудили своими разговорами, и мужчина, о чью сумку чуть не споткнулись.

Весь вокзал — это театр.

Смогли остаться самими собой

На брифинге с участием создателей спектакля и руководством вокзала после променада первым прозвучал вопрос, который возник, наверное, у всех собравшихся: о чём же спектакль?

— Если бы я знал, я бы его не показывал, — улыбаясь, разводит руками художественный руководитель постановки Константин Учитель, который вместе с другими зрителями следовал в наушниках за актёрами и не менее внимательно следил за происходящим.

Действительно, в двух словах и не расскажешь.

— Спектакль о тоталитарном веянии нашего времени.

Пьеса написана более 70 лет назад, и, как бы ни было странно, текст безумно актуален в сегодняшние дни. Самое ужасное, жалкое, обидное, что это так.

Бертольд Брехт написал свои две первые пьесы в 1919 году, находясь на службе в качестве военного санитара. К постановке их не приняли

Это нас кормит отчасти, но лучше бы нас кормили другие вещи. И о людях, которые смогли не растеряться, остаться самими собой, не купиться на соблазны, которых так много, которые оборачиваются потерей собственного достоинства, потерей коммуникационных навыков, — говорит актёр Максим Фомин.

Константин Учитель соглашается, что спектакль о становлении фашизма.

— Конечно, это о становлении фашизма, конечно, это о милитаризации. Конечно, это и о каких-то личных вещах: о категориях порядка и беспорядка, о свободе и несвободе. Главное — о том, что человек обязан своей головой думать. Есть то, что всех захватывает, это неизбежно. Но если у человека есть потребность самостоятельно мыслить, то это может спасти и его самого, и его страну, — добавляет он.

Можно было добавить бездомности

Спектаклю, сыгранному ранее на вокзалах двух столиц и Челябинска, было не совсем привычно оказаться в стенах новосибирского вокзала.

— Во-первых, вокзал «Новосибирск-Главный» огромный. Во-вторых, он очень красивый,
просто шедевр.

В-третьих, у нас предполагается, что зритель должен увидеть, с одной стороны, много красоты. И есть красота Финляндского вокзала, который мы очень любим. Есть красота Ленинградского вокзала в Москве. Есть безумно красивый вокзал в Челябинске. Но новосибирский вокзал вопиюще прекрасный. С другой стороны, нам нужно, чтобы мы видели живую жизнь с её проблемами. А здесь с этим как-то досадно. Можно было добавить бездомности какой-то. Всё как-то нормально, человечно. В этом смысле было трудно, — комментирует художественный руководитель.

Начальник станции «Новосибирск-Главный» Роман Рябикин в свою очередь поблагодарил создателей спектакля за выбор нашего вокзала и отметил, что хотя и очень много культурных мероприятий проводится здесь, но ничего подобного ещё не было.

— А с подготовкой проблем не возникло, постарались за несколько дней учесть все потребности и удовлетворить их, — поделился начальник станции.

До драки лучше не доводить

Правда, без некоторых подарков всё же не обошлось.

Подвыпивший посетитель буфета, где присели отдохнуть наши герои, громко возмутился и потребовал, чтобы вся процессия удалилась:
«Кто вы такие? Проваливайте все отсюда!»

С некоторым сожалением актёры удалились, чтобы не провоцировать конфликт.

— Это является неотъемлемым контекстом данного материала, — считает Максим Фомин. — До драки, конечно, лучше не доводить. Но это один из поводов, чтобы поговорить, произнести этот текст в сегодняшнем дне. Поэтому у меня скорее спортивный интерес, когда появляются такие оппоненты.

Ещё одним контекстуальным подарком стала и пресс-конференция президента, которую как раз смотрели в баре, откуда спектакль попросили.

— Но мы другого и не ждём, — говорят создатели «Разговоров беженцев».

В сайт-специфик все должны быть режиссёрами

Термин «сайт-специфик» появился в 80-х и относится к направлению современного театра, в рамках которого постановки идут не на традиционной сцене, а в городских пространствах

В рамках off-программы XII Международного рождественского фестиваля искусств на завтраке «Искусство в городе» в центре культуры и отдыха «Победа» обсуждали современный театр и, в частности, сайт-специфик — театр вне традиционной сцены.

Доктор искусствоведения, доцент РГИСИ, театровед и театральный продюсер Константин Учитель признался на встрече, что «Разговоры беженцев» — первый его постановочный опыт, который является спектаклем. Художественный руководитель поделился тем, насколько повезло постановке с составом.

— Про «Разговоры беженцев» обычно рассказывал Владимир Кузнецов. Актёр, здесь отсутствующий временно, Максим Фомин, которого вы видели на техпрогоне, и актёр Сергей Волков, которого нет в Новосибирске, потому что он сейчас участвует в премьере спектакля Юрия Бутусова «Гамлет», — все эти люди — режиссёры.

И когда занимались постановкой, мы обнаружили, что нас тут четверо режиссёров.
И это очень забавно.

А что касается сайт-специфического театра — так и должно быть: все должны быть режиссёрами. Максим сейчас ставит спектакль с Владимиром, уже без меня. Сергей ставит спектакли, Владимир ставит. Интересная у нас в этом смысле компания, — поясняет Константин Учитель.

К беседе подключается Владимир Кузнецов, режиссёр и исполнитель роли Калле.

— Я абсолютно убеждён, что всё, что есть, —
это театр. И вот сейчас тоже театр.

«4'33''» — трёхчастное сочинение американского композитора Джона Кейджа для вольного состава инструментов. Длительность произведения соответствует его названию

Мне кажется, театр, к большому моему сожалению, отстаёт от многих искусств. Малевич написал «Чёрный квадрат» довольно давно, Джон Кейдж «4'33''» — тоже давненько. А это же как раз вещи, доказывающие, что искусство везде. Потом Мандзони перевернул постамент и поставил весь шар на него. В этом смысле сайт-специфик — это попытка сделать что-то подобное, то есть донести определённый вид искусства до того статуса, когда это искусство занимает всё пространство, становится всеобъемлющим и начинает происходить везде. «Разговоры беженцев» — это же именно про то, что происходит вокруг, то есть это не про артистов, не про то, что они говорят, а про людей, которые здесь, на вокзале, живут, куда-то едут, откуда-то приезжают, — высказал своё мнение он.

Ещё одна прелесть сайт-специфического театра: основную часть актёров не нужно готовить.

— Вокзалы — это режимные объекты. И я очень удивляюсь, что люди позитивно на нас реагируют. В Новосибирске — просто поразительно, ну а в других местах — просто как-то нормально. Я это всё к тому, что мы говорим, что вот это — театр, а вот это — не театр; действительно, очень интересно, что вот здесь сидит некий человек. Этот человек играет роль этого человека.

У него всё по Станиславскому сделано, он зазернился (нашёл главное в роли — прим. Сиб.фм), у него сверхзадача, если у него спросить: «Кто твоя бабушка?» — он сразу ответит, он знает.

С актёрами работать надо, а тут всё сделано уже, — говорит художественный руководитель спектакля.

Как готовились «Разговоры беженцев»

Мысль поставить спектакль пришла в голову Константину Учителю ещё много лет назад и довольно долго обсуждалась с актёрами. Пока не родилась идея: нужно сделать это на вокзале.

— Сначала Константин Александрович очень много работал с парнями и с текстом в Репино, на заливе, они много встречались и читали, — рассказывает режиссёр. — Собственно, на вокзале мы провели до премьеры только около двух недель, но там были не каждый день и не целыми днями. Мы просто пытались найти какие-то соответствия между тем, что мы говорим и что происходит на вокзале. Огромное количество времени занимает изучение того, как тут люди живут, когда электрички приезжают и уезжают, и что это за люди. Когда приходят солдаты в зал, например, и когда они из него выходят, — у них это всё тоже по графику. Это важно. На Финляндском вокзале эта работа была очень большой. Это же пригородный вокзал. У нас с тех пор не было пригородных, всё междугородние, и поэтому много неожиданностей в Новосибирске, Москве и Челябинске. Мы не всегда готовы к тому, что поезд приедет, это сложно просчитать.

Люди на вокзале, по словам Владимира Кузнецова, обычно реагируют нормально на перфоманс, но иногда всё-таки везёт на происшествия:

— Были, конечно, всякие прекрасные случаи, и как артистов арестовывал полицейский, и как святой отец отбирал у меня флаг. Но это всё очень хорошо.

И в Новосибирске на техпрогоне была ситуация довольно замечательная с мужчиной, который был не готов к тому, что его будут снимать. И на вечернем показе человек очень распереживался из-за того, что флаг именно красный. Но это хорошо. Для этого всё и делается. И мы всегда очень рады, когда нам вокзал, жизнь ситуации подкидывают что-то, — вспоминает он.

В своём пространстве

50 путей на вокзале "Новосибирск-Главный"

В пьесе Брехта затрагивается тема интеллигенции, людей, чья задача — думать, осознавать происходящее. В постановке высказываемые вслух философские мысли заметно резонируют с реальностью, с пространством вокзала.

Константин Учитель рассказывает, что на Ленинградском вокзале они вообще ничего искусственно не должны были создавать.

— Там заходишь вниз, и в одном ларьке продаются такие совершенно жуткие куколки, и рядом холодное оружие, кинжалы — и это всё происходит в подвале, где камера хранения. То есть ты уезжаешь — не забудь, братишка, затарься. А здесь социальная среда гораздо более гармоничная, даже выступающий человек — я скорее на его стороне, потому что он приехал с вахты и не хочет, чтобы его камера снимала, в своём праве. В Москве же, а в Питере тем более, уровень сумасшествия зашкаливает, огромное количество просто неадекватных людей, — они вовлечены в процесс, — отмечает Учитель.

Создатели спектакля утверждают, что ни в коем случае никого не провоцируют.

— Вот один раз Максим тут покушает, — показывает на видео Константин Учитель, — это один из самых выдающихся российских актёров своего поколения, мне кажется, — потом он один раз становится на стул и читает Гейне. Мы, в общем-то, незаметны. Кроме этого факта, как сумасшедший читает стихотворение, мы ни разу не выпираем. Если с камерами не ходят, то практически никто не замечает, что происходит. И это для меня — одно из главных содержаний этого спектакля. Мы здесь в своём звуковом и интеллектуальном пространстве. А кругом нас люди, и мы — вместе с ними, безусловно, мы не дистанцированы от них. Мы вместе с ними в одном зале ожидания, но у них нет ушей, и они не воспринимают это всё как единый звучащий континуум. А мы надели наушники, у нас там музыка Густава Малера, и сразу попали в другой континуум, и всё это пространство для нас вдруг зазвучало.

Этот вокзал потрясающий, он гениальный, но люди же не понимают, что они сидят в гениальном пространстве. И если они вдруг начинают понимать — это, по-моему, здорово.

В Новосибирске спектакль слабее получается

«Разговоры беженцев» были опубликованы впервые в 1961 году в ФРГ

Художественный руководитель сетует: если бы удалось подольше задержаться в Новосибирске, «Разговоры беженцев» получились бы совсем другими. На Финляндском вокзале создатели спектакля подробно изучили ритм происходящего; здесь же пришлось подстраиваться.

— Мы всех на вокзале знаем. Они нас тоже знают. И в этом есть своя неприятность, потому что сначала мы не могли понять, что к нам все привыкнут. А там же очень интересно — там нищие, которые в каких-то связях со службой охраны состоят. И вот ты чётко знаешь этот ритм: ну например, там есть такая сценка: в пятницу вечером всегда появляется семья, очень интеллигентная такая, благополучная, и девочка 12 лет с сачком в зелёном платье.

Сделать это в театре — только Виктюк может себе такое позволить.

Мы понимали, что где и что к чему, и выстраивали мизансцены. А все остальное — и Москва, к сожалению, и, конечно, Челябинск, и Новосибирск — это просто адаптация в полевых условиях, мы просто пытаемся показать принцип, а каких-то глубоких вещей не получается, — рассуждает Константин Учитель.

Кроме того, художественный руководитель вспомнил отца Виктора, который тоже стал героем спектакля.

— И отец Виктор — за ним столько правды, если бы я такого отца Виктора сделал, мне бы сказали, что я веду антирелигиозную пропаганду. Сделать невозможно; это человек, в котором какая-то ядрёная своя правда есть, вот знаете, такой характерный тип есть в литературе XIX века — поп-расстрига.

Он такой полусвященник, полу — нет, он и курит, и выпивает, и всё время о грехах что-то говорит.

И он к Владимиру с флажком просто прикипел невероятно. Сделать такое нельзя, а вот он — живой и есть, всегда сидит в детском зале на Ленинградском вокзале, там живёт. Он у нас и играет свою роль. В Новосибирске спектакль слабее получается.