Больше ста детей-подкидышей прошло через Дом ребёнка в 1926 году — это те малыши, которых матери не решись убить собственными руками.
Страшными для города были 20-е годы. На город обрушились эпидемии болезней. За одну только зиму 1919-1920 года в Новониколаевске от тифа умерло более 60 тысяч человек. Но куда страшней были другие «эпидемии» — пьянства, проституции, краж, самоубийств. Среди них самая ужасная и жестокая — убийство собственных детей.
Как ни страшно об этом читать и писать, но это было, и притом в массовом порядке. Главные причины: тяжёлое материальное положение юных мам, оставшихся без средств к существованию, «позор» и боязнь родительского гнева.
Перед судом проходили десятки таких дел... Сценарии этих печальных историй были почти одинаковы: бедная девушка живёт с молодым человеком. Узнав, что она беременна, сожитель бросает её. «Ну теперь как знаешь, мне ребёнка не надо, и знать я тебя не хочу». Или же молодой человек ставил условие, что от ребёночка нужно избавиться...
Во многом была виновата сексуальная революция: частая смена партнёров и никакой ответственности. Недаром девушки в 20-е годы так ратовали за то, чтобы семейные отношения регистрировать в ЗАГСе. Ведь крайними всегда оставались они.
Чаще всего беда случалась с деревенскими девушками, которые приходили на заработки в Новониколаевск. Забеременев, им приходилось возвращаться домой, потому что в городе не было ни дома, ни куска хлеба. Боясь гнева родителей («узнают — со света сживут»), деревенских сплетен, они до последнего времени утягивали свой живот, а рожать уходили в поле, в лес, прятались в землянках, банях или, по счастливому стечению обстоятельств, оставались в доме одни. А потом приводили в исполнение страшный приговор своему младенцу — не нести же его домой... Тут же зарывали — кто в снег, кто в землю, кто в мох — и как ни в чём ни бывало возвращались в дом или на работу.
Жаль было ещё неродившегося ребёнка Ульяне Мищенковой, но остаться одной, без мужа ещё страшней. Поехала на две недели в город, а в село вернулась уже одна. Вначале говорила, что дитё отдала, а потом во всём созналась: «В поле ушла я да в канаву с водой его бросила. Он поплескался и погиб».
Василиса Ордаева решилась на убийство ребёнка из-за своего нищенского положения. С детства осталась сиротой, скиталась по людям. «Ни угла, ни хлеба, ни лохмотьев, чтобы прикрыть тело ребёнка», — оправдывалась она перед судом. Нашла какую-то тряпку, чтобы завернуть в неё сына и закопать живого в снег. «Маленький и не пискнул — сразу замёрз», — рассказывала мамаша. Но мысль об убийстве не покидала её — боялась, что найдут. Через несколько дней откопала трупик и бросила в реку. 18-летняя Татьяна Зыкова, побоявшись родителей и воспользовавшись их отсутствием, спустила ребёнка в уборную. Нашли его только тогда, когда стали там чистить.
Способов лишения жизни младенцев было очень много. По жестокости преступлений женщины не уступали самым отпетым бандитам. Чаще всего душили ребёночка и где-нибудь потом закапывали. Дарья Фомина долго и тщательно утягивала живот, думала, что «он внутри уничтожится». Но ребёнок родился живым и здоровым. «Заплакала я, рубашку ему одела, — рассказывала она потом на суде, — рукой ротик закрыла, он и помер. Сама его и схоронила в подполе».
Некоторые мамаши расправлялись с детьми с особой жестокостью, прямо как в фильмах ужасов. Перерезав ребёнку горло, Ульяна Пономарева выбросила его на съедение собакам на улицу. Те утащили младенца на соседний двор, где его потом и обнаружили. А Прасковья Гурьянова выбросила ребёнка в хлев на растерзание свиньям. Иногда трупы младенцев находили на свалках в куче навоза.
Мамочки-преступницы были к тому же настоящими актрисами. Одна девица вышла замуж уже беременной от другого мужчины. Некоторое время скрывала свой «позор». Но вскоре начались роды. Прикинувшись больной, она заперлась в бане и родила сына. Там задушила его и закопала в огороде. Вернувшись на рассвете домой, показала мужу окровавленные тряпки, в которые был завёрнут... котёнок.
«Беда со мной приключилась! Внезапно «порча» произошла. У меня котёнок родился! Смотри — настоящий, серый, лохматый!» — запричитала роженица.
Перепуганный муж поверил своей хитрой жене, затопил печь и сжёг котёнка. Он был уверен, что кто-то сглазил его жену. «Колдовство это, не иначе!» — рассказывал он соседям. Но соседи оказались не такие доверчивые. Вызвали представителей местной власти и откопали в огороде труп новорождённого ребёнка.
Иногда молодым мамам избавиться от деток помогали отцы их детей, родители и родственники. Это было уже коллективное убийство. Однажды батрачка родила ребёнка от сына хозяев. Решили действовать сообща. Вместе обмыли его, надели крест, рубашку, затем заколотили в ящик, а на следующий день отвезли на пашню и закопали. На суде свой поступок они объяснили так: «Мы кержаки. По нашей вере рожать детей без брака — сущий грех. У нас нужно придерживаться религии, а что законы, то этого не знаем, а потому и не подчиняемся».
Всем мамочкам-убийцам суд выносил почти один и тот же приговор — восемь лет со строгой изоляцией. Но, учитывая материальное положение, темноту, невежество, пролетарское происхождение, праздник 8 Марта и т. д., наказание в большинстве случаев считали условным. То есть не наказывали вообще. Лишь давали испытательный срок.
Иногда материнские чувства всё-таки брали верх. В суде совсем молодая застенчивая девушка. На руках обвиняемой трёхмесячный «потерпевший». Боясь гнева родителей, девушка родила его в канаве, в полубессознательном состоянии наполовину засыпала землей и ушла домой. Прохожие подобрали младенца. Вскоре нашли и мать.
«Ребёнок мой. Убивать не хотела. Жаль его было. Я нарочно оставила близко от жилья, чтобы люди подобрали».
Узнав о случившемся, родители выгнали из дома «опозоренную» дочь, муж бросил, спасибо чужие люди приютили.
Встречались и сердобольные горе-мамаши, у которых рука не поднималась на собственного ребёнка. Но девать-то его куда-то надо было. Тогда они подбрасывали детей — на тротуар, в снег: авось найдут. Встречались и тут талантливые актрисы, разыгрывающие спектакль по собственному сценарию. Приходит однажды в милицию женщина с ребёнком и рассказывает: «Сидим мы в 12 часов ночи и слышим голоса: «Выходите!» Вышли. Никого. Только в свёртке что-то пищало. Вот, возьмите его, поместите в ясли». Оказалось, что ребёнок просто надоел своей матери, вот и решила избавиться от него таким способом: видите ли, «капризный он был, глазами нездоровый».
Осенью 1926 года ежедневно в Новониколаевске подбирали одного-двух младенцев. В октябре в Доме матери и ребёнка уже насчитывалось 43 подкидыша. Значительно увеличилось число, как их тогда называли, «беспризорных матерей», желающих сдать своего малыша в детдом. Каждый день — не менее десяти человек. Естественно, столько детей забрать не могли. Тогда их подкидывали, чаще всего обрекая на верную смерть. Всего за 1926 год через Дом матери и ребёнка прошли 122 подкидыша, 49 детей, принадлежащих кормильцам, и 63 родительских ребёнка.
Смертность в детских домах была очень высокой. В 1926 году — 39 %. В более чем половине случаев найденные в снегу дети простывали и умирали. В архиве хранится документ, где говорится, что «в новосибирском Доме матери и ребёнка наблюдается колоссальная смертность грудных детей. Только за один месяц 1925 года умер 31 младенец. Годовая цифра ещё более ужасная». Не хватало обслуживающего персонала, который внимательно относился бы к детям. Выживали единицы...
Подпишитесь на нас в Telegram
